Азербайджанский журналист Афган Мухтарлы: Арест мне заменили ссылкой

17 марта вышел на свободу азербайджанский журналист Афган Мухтарлы. В Азербайджане он известен своими расследовательскими статьями о коррупции в высших эшелонах власти. История освобождения журналиста из тюрьмы стала столь же резонансной и полной неожиданных деталей, как и его арест.

Мухтарлы исчез в Тбилиси 29 мая 2017 года. В грузинской столице он обосновался в 2015 году вместе с супругой, тоже журналисткой, Лейлой Мустафаевой, и малолетней дочерью, спасаясь от азербайджанских властей. На следующий день выяснилось, что Мухтарлы находится в Баку и обвиняется в незаконном пересечении границы, контрабанде и оказании сопротивления полиции. Сам журналист тогда заявил, что его похитили в центре Тбилиси несколько человек, связали, избили и затолкали в машину, надев на голову мешок. Близкие журналиста заявили, что это дело рук азербайджанских и грузинских спецслужб.

Тогдашний министр внутренних дел Грузии Георгий Мгебришвили заявил, что им ничего не известно о том, как именно журналист пересек границу. По его словам, было допрошено 343 свидетеля, в том числе 61 пограничник на Лагодехском участке грузино-азербайджанской границы, изъяты десятки видеозаписей с улиц Тбилиси, проверены все телефонные звонки азербайджанского журналиста. Но ничего подозрительного, связанного с насилием или похищением Мухтарлы, выявить так и не удалось.

Незадолго до ареста Мухтарлы говорил, что за ним ведется слежка, а грузинские власти не реагируют на нее. По его словам, с начала 2017 года азербайджанских политических активистов, журналистов и правозащитников, которые переехали в Грузию, старались выжить из этой страны.

Власти Грузии отрицали причастность к похищению Мухтарлы и сотрудничеству с азербайджанскими спецслужбами. Тем не менее после случившегося с должностей сняли глав контрразведки и погранслужбы Грузии.

А в Азербайджане Мухтарлы приговорили к 6 годам лишения свободы.

Международные правозащитные организации объявили журналиста узником совести. В июне 2018 года Европарламент принял резолюцию "Дело Мухтарлы и положение журналистов в Азербайджане" с призывом к Баку освободить журналиста, а к Тбилиси — провести расследование его предполагаемого похищения. Но журналист провел за решеткой чуть меньше трёх лет.

Об освобождении журналиста из тюрьмы общественности стало известно уже после того, как он оказался в самолете по дороге в Берлин. Здесь сейчас проживают супруга Мухтарлы вместе с маленькой дочкой. После ареста Мухтарлы они покинули Грузию. Лейла Мустафаева тогда отказалась от грузинского гражданства, которое предложил ей после похищения супруга экс-министр внутренних дел Грузии Георгий Мгебришвили, и предпочла обосноваться в столице Германии.

В своем интервью Мейдан ТВ в Берлине после своего освобождения Афган Мухтарлы рассказал о причинах своего ареста, деталях похищения, и о том, почему азербайджанские власти решили в спешном порядке отправить его в Берлин, не дав возможности встретиться с друзьями и близкими в Азербайджан.

— В Азербайджане я писал о коррупции семьи у власти, в различных министерствах, хищениях в Вооруженных силах, и в Грузии я занимался журналистикой, расследовательской журналистикой, писал о том, как азербайджанские власти украденные у азербайджанского народа деньги вкладывают в Грузии в качестве инвестиций. Эти статьи серьезно беспокоили как азербайджанскую, так и грузинскую стороны.

Еще за несколько дней до своего похищения я дал интервью радио "Голос Америки", и рассказал в самых подробных деталях о том, как меня выдадут азербайджанским властям. Я просто не ожидал, что это будет сделано так грубо. Я думал, что это будет судебное решение. А они видимо решили, что в Грузии судебная система еще не окончательно подвластна власти. 

Видимо, власти, учтя это, выдали меня Азербайджану таким незаконным способом. Здесь имела место и взятка, данная азербайджанской стороной. Грузинской стороне была дана взятка в крупном размере. Во время встречи с мной несколько высокопоставленных лиц в Азербайджане сказали о том, грузинская сторона получила взятку в размере более 3 млн. долларов. Якобы, это сделало бывшее руководство Министерства нацбезопасности. Но в любом случае, это дело рук азербайджанского государства. Подобные решения принимает не какой-либо министр, а сам Ильхам Алиев.

29 мая 2017 года я вышел из кафе и отправился домой. Когда до дома оставалось 50-60 метров мне преградила дорогу машина. На меня напали трое мужчин. Сначала я оказал сопротивление. Они не смогли посадить меня в машину. Потом я увидел на них униформу криминальной полиции Грузии и решил, что меня отведут в управление полиции, а потом на суд. Так как я не совершал никакого преступления ни в Азербайджане, ни в Грузии, я был уверен, что грузинский суд меня выпустит на свободу. Я не ожидал, что меня похитят и передадут Азербайджану. Поэтому добровольно сел в машину.

Это было неверное решение, мое похищение, это было даже не в пользу власти. Также они поставили под удар и грузинские власти, под очень сильный удар. И с точки зрения имиджа, и с точки зрения финансовых вложений. Международные организации проводили там многочисленные мероприятия, и сфера туризма в Грузии получала от этого большой доход. После этого большинство международных организаций перестали проводить там мероприятия, выбрали другие страны.

— Как с тобой обращались в тюрьме? Ты подвергся там какому-либо физическому или моральному насилию?

— Нет, нет, в чем заключалась физическая пытка? С 29 до 30 мая я был в кандалах. То есть после похищения в Тбилиси и до прибытия в Следственное управление Пограничных войск, больше суток мои руки были в кандалах. Из Тбилиси в Баку я ехал в кандалах, ночевал в кандалах. Это была физическая пытка. Но сказать, что меня избивали, оскорбляли, морально пытали, такого не было.

— В прессе, а также твоими друзьями и близкими распространялась информация о том, что ты объявил голодовку, с чем это было связано?

— Мой адвокат Немат Керимли после встречи со мной подвергся нападению замначальника исправительного учреждения Эмина Эминалиева, его ударили, силой отобрали документы и вернули уже после того, как сняли копии с этих документов. Об этом мне рассказали заключенные, которые стали свидетелями этого инцидента. То есть не Немат Керимли, а заключенные. Я объявил голодовку в знак протеста против этого случая. Четыре дня я голодал, больше четырех дней не смог, так как у меня диабет, а с таким диагнозом голодать больше 4-х дней не получается. Вот столько смог. Речь не шла о том, что я голодал либо у меня кружилась голова, я уже перестал видеть. Я испугался, что ослепну, и поэтому прекратил голодовку.

— Еще с осени прошлого года несколько раз появлялась информация о том, что тебя хотят освободить. Это действительно было так?

— Эти разговоры пошли, когда мне в тюрьме был выдан загранпаспорт. Потом ко мне стали приходить представители азербайджанской власти. Говорили, что мы хотим тебя отпустить. Тогда также со мной встретились депутаты Совета Европы, два депутата. И так продолжалось до декабря. Азербайджанские власти были намерены меня отпустить. Провели несколько судебных заседаний. Но не отпустили. И в последний раз я написал заявление, всего на пару предложений с просьбой изменить меру наказания. И когда писал это заявление, я думал, что повторится тот же сценарий, что и в декабре. И в этот раз я никому… даже своим друзьям в тюрьме не сказал об этом, думал, что опять не сбудется. И вдруг меня отпускают.

— И это произошло в один день?

— Заявление я написал где-то за неделю до этого. Но судебный процесс и мое освобождение заняло пару часов. То есть азербайджанские власти при желании могут решить все за считанные минуты.

— Расскажи о деталях своего освобождения. Как получилось, что после выхода тебя сразу вывезли в Германию, кто тебя вывез?

— Я не вышел на свободу, изменился вид моего наказания. То есть арест заменили ссылкой. Моя нога так и не ступила на азербайджанскую землю. В исправительном учреждении я сел в машину, из машины сошел уже в аэропорту. И меня сразу же посадили в самолет.

Когда со мной говорили об освобождении я отмечал, что хотя бы какое-то время хочу остаться в Азербайджане, повидаться с матерью, побывать в деревне, встретиться с родственниками. Человек, который со мной разговаривал, сказал, что не имеет полномочий обсуждать со мной это, но доведет этот вопрос до сведения уполномоченных лиц. Если разрешат, встретишься. Я не знаю, кто были эти уполномоченные, но они не разрешили.

— Для многих информация о твоем освобождении стала неожиданностью. Многие узнали об этом уже после того, как ты летел в самолете. Почему, по твоему, власти сделали из этого тайну?

— Власти не хотели, чтобы люди собрались перед исправительным учреждением. Боялись, что в аэропорту может собраться много людей. Думали, что после этого я могу отказаться лететь в Германию, останусь в Азербайджане. Они постарались решить этот вопрос, не создавая для себя лишних проблем. И поэтому не позволили распространиться этой информации. И даже в самом исправительном учреждении число людей, которые знали об этом, было очень ограничено: начальник и замначальника.

С чем связаны эти страхи, мне самому очень интересно знать. Действительно интересно. Я ни с кем не встречался за решеткой. С друзьями не мог встречаться, разговаривать. У других политзаключенных такой проблемы не было. Видимо… очень боятся.

— Какие у тебя планы после освобождения?

— После моего ареста остались незаконченными несколько расследований, они не потеряли актуальности и сегодня, и через короткое время, немного отдохнув после трехлетнего ареста, я их завершу.

При поддержке “Медиасети”