Белорусами себя считают и советские люди, и европейцы
Социолог Надежда Ефимова говорит, что белорусы — противоречивая нация. Они настолько разные, что если бы были немного темпераментнее, то набили бы друг другу морду.
Есть определённая территория, которая называется Беларусью и на которой живут люди. Чем они отличаются от людей, проживающих на других территориях?
Надежда Ефимова: Мы как раз начали исследование. Вопрос так звучал: "Национальная идентичность белорусов: что нас объединяет и делает уникальной нацией?". Первым этапом были фокус-группы. Поскольку национальные чувства тяжело выразить вербально, мы попросили участников фокус-группы подобрать рисунки, коллажи, фотографии — какие-то визуальные метафоры.
И что в итоге получилось?
Во всех фокус-группах в центре внимания — национальный характер или менталитет. То есть белорусы остаются белорусами благодаря своему менталитету.
В чём же своеобразие белорусского менталитета?
Белорусы как никто другой могут приспособиться к любым обстоятельствам. Именно приспособиться — то есть не изменить обстоятельства, а самому измениться, принять эти обстоятельства, жить в них естественно, нормально, органично и даже с удовольствием.
Одна из участниц дискуссии принесла рисунок, на котором девочка стоит в комнате и наблюдает за всем, что там происходит. Она так пояснила свою мысль:
"Меня больше всего заинтересовала поза девочки, её облик и глазки. Белорусская поза, белорусские глазки. Всем своим видом она будто говорит: я здесь стою, наблюдаю за всем происходящим. Стою себе — и всё нормально: не плохо и не хорошо, а нормально. Вот я попросила хозяйку принести мне воды, и она два раза принесла мне кофе. И я выпила, а что? Всё нормально, нормальный кофе, хоть я и воды хотела".
Второй аспект белорусского характера состоит из того, что белорус крепко держится за своё наработанное, обретённое. И он не просто держится за него двумя руками, а срастается с ним в одно целое и с опаской оглядывается по сторонам. Он недоверчиво относится к внешнему миру.
При этом, согласно мнению самих белорусов, белорусов все любят, относятся к ним с уважением. К белорусу обращаются за поддержкой и помощью, поскольку знают, что он всегда отзовётся, поможет.
Если обобщить, то чаще всего респонденты отмечали следующие качества: терпимость, инертность. Белорусы — добрые, мягкие, душевные, гостеприимные, белорусами легко управлять, они трудолюбивые, закрытые, скрупулёзные, не особо радостные, скорее пессимисты, непредприимчивые, упёртые, миролюбивые.
Очевидно, что белорусы описываются респондентами как нация, у которой приспособление к обстоятельствам доминирует на стремлением что-либо сделать, пассивные черты характера доминируют над активными и креативными...
И всё это люди говорили и о себе в том числе? Или о других белорусах, но не о себе?
Да, самое интересное, что, описав национальный характер белоруса, конкретный человек отрицал, что лично он подпадает под этот характер, под стереотип, который он так подробно и с таким смаком рисовал... Причём не только он сам другой, но и его поколение другое. Молодые люди абсолютно уверенно утверждали: и я не такой, и мои близкие с друзьями — тоже другие.
Это — бунт против стереотипного национального характера как недостаточно привлекательного. Наши респонденты утверждают новый тип: уже не стереотип, а тип "нового белоруса".
Новый белорус — это значит молодой? Или это белорус XXI века?
Да, это прежде всего молодые люди, которые уже сегодня существуют и имеют перспективу в будущем.
И какой он — новый белорус?
Он предприимчивый, раскрепощённый и свободный. Новый белорус больше склонен к интеллектуальной работе. Он зарабатывает себе на жизнь не копаясь в земле, а интеллектуальной работой. У молодого поколения более выражена белорусскость, чем у советского, выражен интерес к своим корням, истории.
У новой белорусской идентичности большее значение получает элемент европейской идентичности — быть белорусом и европейцем одновременно.
Обязательно ли говорить по-белорусски, чтобы быть белорусом? В последнее время можно часто услышать мнение, что знать язык и говорить на нём — необязательно...
Обычно национальный язык рассматривается как один из самых очевидных и бесспорных критериев национальной идентичности: мы говорим на одном языке — и это нас делает нацией. Но нет единого мнения, что знание языка — это признак белорусскости. Высказывались абсолютно противоположные мнения.
У людей существует два разных подхода в отношении языка: культурно-эстетичный и прагматичный. Культурно-эстетический аспект состоит из того, что язык, по мнению большинства респондентов, — это бесспорная национальная ценность. Языком можно гордиться, любоваться, разговаривающих по-белорусски людей уважают, их речью часто восхищаются — но не более того.
Второй аспект — прагматичный. Он связан с использованием белорусского языка в практической жизни. Вот именно к этому респонденты слабо мотивированы. Один и тот же человек говорит: наш язык прекрасен, я им горжусь, но я его не использую и, что самое важное, использовать не буду.
Люди точно так и говорили, что белорусу совсем не обязательно говорить на белорусском языке: хватает того, что он особый по своему менталитету, что он любит свою родину, свою природу, что он здесь родился.
Чем объясняется такое противоречие — что, чтобы быть белорусом, необязательно не то что говорить, а даже знать белорусский язык?
Ну, это не секрет, чем объясняется... Первое — люди общаются в основном по-русски. Были, к примеру, такие высказывания: "Для чего знать белорусский язык? Мы же на нём не разговариваем. Если будешь разговаривать по-русски, тебя везде поймут, по-белорусски — нет".
Ещё один момент. Популярную литературу — фантастику, детективы — привыкли читать по-русски. И людям кажется парадоксальным, что фантастику можно читать по-белорусски. Вот одно из высказываний: "Читать каждый день Янку Купалу и Якуба Колача меня не заставишь. Я любил и люблю читать фантастическую литературу, но я не представляю, как бы это читалось по-белорусски. Я не представляю, как это было бы возможно перековеркать эти слова на белорусский язык — было бы просто прикольно".
Также распространено мнение, что белорусский язык — это язык оппозиции. И отношение к оппозиции экстраполируется на язык.
Белорусский язык иногда воспринимают как деревенский...
Да, например, у одной из участниц дискуссии родители живут в деревне, а сама она — в Лиде. Так вот в деревне она разговаривает по-белорусски, а в Лиде — стесняется.
А что касается белорусской культуры — что любят, знают, чем гордятся белорусы?
У нас не получилось выявить какого-то одного произведения, автора или направления в белорусском искусстве, которые были бы одинаково популярны и любимы всеми. Вообще с белорусскостью и Беларусью наиболее ассоциируется архитектура: замки (Мир, Несвиж) и прикладное искусство — соломка, слуцкие пояса.
Можно точно сказать, что белорусский рок действительно популярен среди молодёжи, причём не только среди социально активной и не только проживающей в Минске. Называют также, конечно, и Шагала, и Малевича...
А что насчёт литературы?
Востребованы Быков, Бородулин, Короткевич. Но что меня удивило! Национальный характер обычно у любой нации выплавляется в рамках национальной литературы. Есть типичные национальные характеры — Дон Кихот, Гамлет, Обломов... Но вот белорус, рассуждая о национальном характере, никак не соотносит его с литературой, не опирается на литературу, не черпает оттуда...
Нет таких героев, о которых можно было бы сказать, что вот это — типичный белорус. И это очень плохо, потому что поддержка литературы очень важна. С её помощью основательнее осмысляется национальный характер, нежели на обыденном уровне. Но у нас не было примеров из литературы.
Интересно, таких примеров и героев действительно нет или они есть, но белорусы попросту к ним не обращаются, не знают их?
Вот, это вопрос! То ли они не знают литературу достаточно, чтобы она просто жила с тобой, то ли актуальных героев попросту не существует...
Кого больше среди белорусов: "россиян", советских, европейцев или собственно белорусов? То есть с каким государством, с какой страной и с какой системой люди себя отождествляют как граждане?
Здесь тоже ощущается раскол. Одни действительно чувствуют принадлежность к европейской культуре, а другие, наоборот, идентифицируют себя с советской культурой, с российским периодом и культурой...
Я выделила пять моделей гражданской идентичности. Это весьма разные, иногда даже противоположные модели.
Первый тип я назвала "большая семья". Государство воспринимается как семья, государственный строй напоминает семейный строй, семейные роли — мать, отец, сын и т.д.. — переносятся на государство. Президенту, названному "батькой", автоматически присваивается целый комплекс традиционных качеств и характеристик отца: мужество, справедливость, способность защитить от врагов, журить и баловать своих детей, наказывать за провинности...
Был такой вопрос: как вы могли бы назвать своё чувство к Беларуси? И вот одна из цитат, как ответила женщина:
"Как к маме родной. Наверное, наш президент заботится о нас, пусть и не финансово. Вот были "Дожинки", я увидела его вживую: он — родной человек. Он и есть как мама — батька наш, папочка. Президент — папа, а Беларусь — мама".
Второй тип государственной идентификации — это советская идентичность. То есть, идентифицируя себя с Беларусью, респондент ощущает себя советским человеком. Вот, например, такое высказывание:
"Я считаю себя гражданкой Советского Союза, для меня всё это было очень дорого. Развал Союза я очень переживала и до сих пор не могу с этим смириться. Моё чувство ответственности гражданина Советского Союза спроецировалось на чувство ответственности перед Республикой Беларусь".
Третий тип гражданской идентичности — протестная идентичность: противопоставляю себя всему тому, что имеет отношение к современному государству. Вот такая цитата:
"Хотелось бы подискутировать с теми людьми, которые стоят "За Беларусь", с БРСМ. И чем больше они это пиарят, тем большее у меня отвращение. Я не хочу иметь ничего общего с людьми на бигбордах — солдатами, стоящими на фоне красно-зелёного... Они считают, что живут в этой стране, регулярно отмечают "Дожинки" — и больше им ничего не нужно. Вот и варятся в своём соку, считают, что строят своё государство. Я — против".
Вот это протестный тип: я белорус, потому что я против этого.
Четвёртый тип — это европейская идентичность. Идентифицирую себя со своей страной, поскольку она является частью Европы:
"Я бы хотел быть не только белорусом, но и европейцем. Я хочу, чтобы меня признали, что я тоже европеец. Да, я считаю, что белорус — это европеец и он полностью достоин носить имя европейца".
Интересно, что европейская идентичность проявляется не только у молодых. Как, кстати, и советскость тоже — не только у старых. Бывает, что и в 35-40 лет люди чувствуют себя советскими.
И пятая идентичность. Я её назвала позитивной гражданской идентичностью, или патриотической идентичностью. Она выражается в личной ответственности за страну, за её будущее:
“Для меня белорус — это обычный парень, браток-белорус. Ему необязательно быть в вышитой рубашке, необязательно быть рыцарем. Белорусскость он должен чувствовать и иметь в своём сердце. Я живу здесь и хочу здесь что-то менять. Настоящие белорусы чувствуют ответственность за свою страну. Чувствуют, что от них зависит, какая это будет страна".
Сейчас наша задача на следующем этапе — проверить количественно, сколько людей в какой группе находится. Это будет позднее, но уже сегодня мы можем видеть тенденцию. Это уже даже оскомину набило, что мы такие толерантные, что у нас здесь всё уживается — и все конфессии, и все типы идентичности.
Белорусы — настолько разные, что, кажется, если бы у нас было больше темперамента, мы бы морду понабивали друг другу. Один говорит, что он советский человек, а другой говорит: я — белорус, потому что всё это отрицаю... И при этом они сидят за одним столом.
И не набивают друг другу морду...
Да, и остаются действительно представителями Беларуси. Мы же когда на фокус-группу отбирали людей, то проводили тест. Нужно было 10 раз ответить на вопрос "кто я?". Например, я — женщина, я — мать, я — социолог и т.д. И вот когда среди этих 10 ответов было "я — белорус", тогда мы разговаривали с этими людьми. То есть все эти люди отвечали, что они — белорусы. Так вот насколько разные люди считают себя белорусами: один говорит, я — советский человек и поэтому белорус. Другой говорит: я — европеец и поэтому я белорус.
Часто ли люди не отвечали "я — белорус"?
Да, достаточно часто. Причём если с ним поговорить, то, может, он скажет, что, естественно, я —белорус, но просто у него это не так актуально. Не на поверхности.
А чувствовалось ли по ответам, что белорусом быть престижно? Говорили ли люди "я — белорус и я этим горжусь"?
Именно такого вопроса не было, но здесь через какие-то косвенные приметы можно сделать выводы. Например, когда человек стыдится говорить в городе по-белорусски... Это с одной стороны. А с другой стороны человек гордится, что он белорус, особенно когда куда-то выезжает. Вот я говорила с дальнобойщиками. Они очень гордятся тем, что живут в Беларуси, настолько, что их просто распирает. Говорят, когда едешь по Беларуси — всё так убрано, всё так красиво, чисто и чудесно, а только приезжаешь или в Россию, или в Украину — уже совсем иначе...
Я как раз недавно стала свидетелем интересного разговора. Возвращалась из Украины в Беларусь в поезде, и там две украинки зрелого возраста разговаривали между собой. И одна говорит, вот какие хорошие белорусы, как сразу видно, что мы уже в Беларуси — всё чисто, убрано... А вторая ей отвечает: так мы же ещё границу не пересекли, это ещё Украина! На что ей первая всё равно отвечает: так это просто Беларусь уж близко — вот они хоть убрались, потому что стыдно ведь...
Ну, и последний вопрос: изменяемся ли вообще? Отличается ли сегодняшний белорус от белоруса 10 лет назад?
Я думаю, что меняемся бесспорно. Вот этот фактор независимости, фактор своего государства изменил отношение в позитивную сторону. Как я и говорила, идёт поиск нового белоруса, нового национального характера. Это процесс долгий, но постепенно новые качества меняют старый стереотип, он уже разрушается.
Есть определённая территория, которая называется Беларусью и на которой живут люди. Чем они отличаются от людей, проживающих на других территориях?
Надежда Ефимова: Мы как раз начали исследование. Вопрос так звучал: "Национальная идентичность белорусов: что нас объединяет и делает уникальной нацией?". Первым этапом были фокус-группы. Поскольку национальные чувства тяжело выразить вербально, мы попросили участников фокус-группы подобрать рисунки, коллажи, фотографии — какие-то визуальные метафоры.
И что в итоге получилось?
Во всех фокус-группах в центре внимания — национальный характер или менталитет. То есть белорусы остаются белорусами благодаря своему менталитету.
В чём же своеобразие белорусского менталитета?
Белорусы как никто другой могут приспособиться к любым обстоятельствам. Именно приспособиться — то есть не изменить обстоятельства, а самому измениться, принять эти обстоятельства, жить в них естественно, нормально, органично и даже с удовольствием.
Одна из участниц дискуссии принесла рисунок, на котором девочка стоит в комнате и наблюдает за всем, что там происходит. Она так пояснила свою мысль:
"Меня больше всего заинтересовала поза девочки, её облик и глазки. Белорусская поза, белорусские глазки. Всем своим видом она будто говорит: я здесь стою, наблюдаю за всем происходящим. Стою себе — и всё нормально: не плохо и не хорошо, а нормально. Вот я попросила хозяйку принести мне воды, и она два раза принесла мне кофе. И я выпила, а что? Всё нормально, нормальный кофе, хоть я и воды хотела".
Второй аспект белорусского характера состоит из того, что белорус крепко держится за своё наработанное, обретённое. И он не просто держится за него двумя руками, а срастается с ним в одно целое и с опаской оглядывается по сторонам. Он недоверчиво относится к внешнему миру.
При этом, согласно мнению самих белорусов, белорусов все любят, относятся к ним с уважением. К белорусу обращаются за поддержкой и помощью, поскольку знают, что он всегда отзовётся, поможет.
Если обобщить, то чаще всего респонденты отмечали следующие качества: терпимость, инертность. Белорусы — добрые, мягкие, душевные, гостеприимные, белорусами легко управлять, они трудолюбивые, закрытые, скрупулёзные, не особо радостные, скорее пессимисты, непредприимчивые, упёртые, миролюбивые.
Очевидно, что белорусы описываются респондентами как нация, у которой приспособление к обстоятельствам доминирует на стремлением что-либо сделать, пассивные черты характера доминируют над активными и креативными...
И всё это люди говорили и о себе в том числе? Или о других белорусах, но не о себе?
Да, самое интересное, что, описав национальный характер белоруса, конкретный человек отрицал, что лично он подпадает под этот характер, под стереотип, который он так подробно и с таким смаком рисовал... Причём не только он сам другой, но и его поколение другое. Молодые люди абсолютно уверенно утверждали: и я не такой, и мои близкие с друзьями — тоже другие.
Это — бунт против стереотипного национального характера как недостаточно привлекательного. Наши респонденты утверждают новый тип: уже не стереотип, а тип "нового белоруса".
Новый белорус — это значит молодой? Или это белорус XXI века?
Да, это прежде всего молодые люди, которые уже сегодня существуют и имеют перспективу в будущем.
И какой он — новый белорус?
Он предприимчивый, раскрепощённый и свободный. Новый белорус больше склонен к интеллектуальной работе. Он зарабатывает себе на жизнь не копаясь в земле, а интеллектуальной работой. У молодого поколения более выражена белорусскость, чем у советского, выражен интерес к своим корням, истории.
У новой белорусской идентичности большее значение получает элемент европейской идентичности — быть белорусом и европейцем одновременно.
Обязательно ли говорить по-белорусски, чтобы быть белорусом? В последнее время можно часто услышать мнение, что знать язык и говорить на нём — необязательно...
Обычно национальный язык рассматривается как один из самых очевидных и бесспорных критериев национальной идентичности: мы говорим на одном языке — и это нас делает нацией. Но нет единого мнения, что знание языка — это признак белорусскости. Высказывались абсолютно противоположные мнения.
У людей существует два разных подхода в отношении языка: культурно-эстетичный и прагматичный. Культурно-эстетический аспект состоит из того, что язык, по мнению большинства респондентов, — это бесспорная национальная ценность. Языком можно гордиться, любоваться, разговаривающих по-белорусски людей уважают, их речью часто восхищаются — но не более того.
Второй аспект — прагматичный. Он связан с использованием белорусского языка в практической жизни. Вот именно к этому респонденты слабо мотивированы. Один и тот же человек говорит: наш язык прекрасен, я им горжусь, но я его не использую и, что самое важное, использовать не буду.
Люди точно так и говорили, что белорусу совсем не обязательно говорить на белорусском языке: хватает того, что он особый по своему менталитету, что он любит свою родину, свою природу, что он здесь родился.
Чем объясняется такое противоречие — что, чтобы быть белорусом, необязательно не то что говорить, а даже знать белорусский язык?
Ну, это не секрет, чем объясняется... Первое — люди общаются в основном по-русски. Были, к примеру, такие высказывания: "Для чего знать белорусский язык? Мы же на нём не разговариваем. Если будешь разговаривать по-русски, тебя везде поймут, по-белорусски — нет".
Ещё один момент. Популярную литературу — фантастику, детективы — привыкли читать по-русски. И людям кажется парадоксальным, что фантастику можно читать по-белорусски. Вот одно из высказываний: "Читать каждый день Янку Купалу и Якуба Колача меня не заставишь. Я любил и люблю читать фантастическую литературу, но я не представляю, как бы это читалось по-белорусски. Я не представляю, как это было бы возможно перековеркать эти слова на белорусский язык — было бы просто прикольно".
Также распространено мнение, что белорусский язык — это язык оппозиции. И отношение к оппозиции экстраполируется на язык.
Белорусский язык иногда воспринимают как деревенский...
Да, например, у одной из участниц дискуссии родители живут в деревне, а сама она — в Лиде. Так вот в деревне она разговаривает по-белорусски, а в Лиде — стесняется.
А что касается белорусской культуры — что любят, знают, чем гордятся белорусы?
У нас не получилось выявить какого-то одного произведения, автора или направления в белорусском искусстве, которые были бы одинаково популярны и любимы всеми. Вообще с белорусскостью и Беларусью наиболее ассоциируется архитектура: замки (Мир, Несвиж) и прикладное искусство — соломка, слуцкие пояса.
Можно точно сказать, что белорусский рок действительно популярен среди молодёжи, причём не только среди социально активной и не только проживающей в Минске. Называют также, конечно, и Шагала, и Малевича...
А что насчёт литературы?
Востребованы Быков, Бородулин, Короткевич. Но что меня удивило! Национальный характер обычно у любой нации выплавляется в рамках национальной литературы. Есть типичные национальные характеры — Дон Кихот, Гамлет, Обломов... Но вот белорус, рассуждая о национальном характере, никак не соотносит его с литературой, не опирается на литературу, не черпает оттуда...
Нет таких героев, о которых можно было бы сказать, что вот это — типичный белорус. И это очень плохо, потому что поддержка литературы очень важна. С её помощью основательнее осмысляется национальный характер, нежели на обыденном уровне. Но у нас не было примеров из литературы.
Интересно, таких примеров и героев действительно нет или они есть, но белорусы попросту к ним не обращаются, не знают их?
Вот, это вопрос! То ли они не знают литературу достаточно, чтобы она просто жила с тобой, то ли актуальных героев попросту не существует...
Кого больше среди белорусов: "россиян", советских, европейцев или собственно белорусов? То есть с каким государством, с какой страной и с какой системой люди себя отождествляют как граждане?
Здесь тоже ощущается раскол. Одни действительно чувствуют принадлежность к европейской культуре, а другие, наоборот, идентифицируют себя с советской культурой, с российским периодом и культурой...
Я выделила пять моделей гражданской идентичности. Это весьма разные, иногда даже противоположные модели.
Первый тип я назвала "большая семья". Государство воспринимается как семья, государственный строй напоминает семейный строй, семейные роли — мать, отец, сын и т.д.. — переносятся на государство. Президенту, названному "батькой", автоматически присваивается целый комплекс традиционных качеств и характеристик отца: мужество, справедливость, способность защитить от врагов, журить и баловать своих детей, наказывать за провинности...
Был такой вопрос: как вы могли бы назвать своё чувство к Беларуси? И вот одна из цитат, как ответила женщина:
"Как к маме родной. Наверное, наш президент заботится о нас, пусть и не финансово. Вот были "Дожинки", я увидела его вживую: он — родной человек. Он и есть как мама — батька наш, папочка. Президент — папа, а Беларусь — мама".
Второй тип государственной идентификации — это советская идентичность. То есть, идентифицируя себя с Беларусью, респондент ощущает себя советским человеком. Вот, например, такое высказывание:
"Я считаю себя гражданкой Советского Союза, для меня всё это было очень дорого. Развал Союза я очень переживала и до сих пор не могу с этим смириться. Моё чувство ответственности гражданина Советского Союза спроецировалось на чувство ответственности перед Республикой Беларусь".
Третий тип гражданской идентичности — протестная идентичность: противопоставляю себя всему тому, что имеет отношение к современному государству. Вот такая цитата:
"Хотелось бы подискутировать с теми людьми, которые стоят "За Беларусь", с БРСМ. И чем больше они это пиарят, тем большее у меня отвращение. Я не хочу иметь ничего общего с людьми на бигбордах — солдатами, стоящими на фоне красно-зелёного... Они считают, что живут в этой стране, регулярно отмечают "Дожинки" — и больше им ничего не нужно. Вот и варятся в своём соку, считают, что строят своё государство. Я — против".
Вот это протестный тип: я белорус, потому что я против этого.
Четвёртый тип — это европейская идентичность. Идентифицирую себя со своей страной, поскольку она является частью Европы:
"Я бы хотел быть не только белорусом, но и европейцем. Я хочу, чтобы меня признали, что я тоже европеец. Да, я считаю, что белорус — это европеец и он полностью достоин носить имя европейца".
Интересно, что европейская идентичность проявляется не только у молодых. Как, кстати, и советскость тоже — не только у старых. Бывает, что и в 35-40 лет люди чувствуют себя советскими.
И пятая идентичность. Я её назвала позитивной гражданской идентичностью, или патриотической идентичностью. Она выражается в личной ответственности за страну, за её будущее:
“Для меня белорус — это обычный парень, браток-белорус. Ему необязательно быть в вышитой рубашке, необязательно быть рыцарем. Белорусскость он должен чувствовать и иметь в своём сердце. Я живу здесь и хочу здесь что-то менять. Настоящие белорусы чувствуют ответственность за свою страну. Чувствуют, что от них зависит, какая это будет страна".
Сейчас наша задача на следующем этапе — проверить количественно, сколько людей в какой группе находится. Это будет позднее, но уже сегодня мы можем видеть тенденцию. Это уже даже оскомину набило, что мы такие толерантные, что у нас здесь всё уживается — и все конфессии, и все типы идентичности.
Белорусы — настолько разные, что, кажется, если бы у нас было больше темперамента, мы бы морду понабивали друг другу. Один говорит, что он советский человек, а другой говорит: я — белорус, потому что всё это отрицаю... И при этом они сидят за одним столом.
И не набивают друг другу морду...
Да, и остаются действительно представителями Беларуси. Мы же когда на фокус-группу отбирали людей, то проводили тест. Нужно было 10 раз ответить на вопрос "кто я?". Например, я — женщина, я — мать, я — социолог и т.д. И вот когда среди этих 10 ответов было "я — белорус", тогда мы разговаривали с этими людьми. То есть все эти люди отвечали, что они — белорусы. Так вот насколько разные люди считают себя белорусами: один говорит, я — советский человек и поэтому белорус. Другой говорит: я — европеец и поэтому я белорус.
Часто ли люди не отвечали "я — белорус"?
Да, достаточно часто. Причём если с ним поговорить, то, может, он скажет, что, естественно, я —белорус, но просто у него это не так актуально. Не на поверхности.
А чувствовалось ли по ответам, что белорусом быть престижно? Говорили ли люди "я — белорус и я этим горжусь"?
Именно такого вопроса не было, но здесь через какие-то косвенные приметы можно сделать выводы. Например, когда человек стыдится говорить в городе по-белорусски... Это с одной стороны. А с другой стороны человек гордится, что он белорус, особенно когда куда-то выезжает. Вот я говорила с дальнобойщиками. Они очень гордятся тем, что живут в Беларуси, настолько, что их просто распирает. Говорят, когда едешь по Беларуси — всё так убрано, всё так красиво, чисто и чудесно, а только приезжаешь или в Россию, или в Украину — уже совсем иначе...
Я как раз недавно стала свидетелем интересного разговора. Возвращалась из Украины в Беларусь в поезде, и там две украинки зрелого возраста разговаривали между собой. И одна говорит, вот какие хорошие белорусы, как сразу видно, что мы уже в Беларуси — всё чисто, убрано... А вторая ей отвечает: так мы же ещё границу не пересекли, это ещё Украина! На что ей первая всё равно отвечает: так это просто Беларусь уж близко — вот они хоть убрались, потому что стыдно ведь...
Ну, и последний вопрос: изменяемся ли вообще? Отличается ли сегодняшний белорус от белоруса 10 лет назад?
Я думаю, что меняемся бесспорно. Вот этот фактор независимости, фактор своего государства изменил отношение в позитивную сторону. Как я и говорила, идёт поиск нового белоруса, нового национального характера. Это процесс долгий, но постепенно новые качества меняют старый стереотип, он уже разрушается.
