Беляцкий: За три года в тюрьме я сделал больше, чем за три года на свободе

Еврорадио: По-прежнему многие уверены в том, что за решетку вы попали справедливо — мол, надо было не нарушать закон и платить налоги. Вину вы не признали, но докажите свою невиновность этим людям.

Алесь Беляцкий: Налоговая инспекция действительно показала бумаги со счетов литовского и польского банков, утверждая, что эти деньги мои и что я не платил с них налоги. Но еще до начала судебного процесса мы в письменной форме объясняли, что эти деньги не являются моей собственностью. И в тех банковских бумагах были указаны цели, на которые шли деньги, — правозащитная деятельность. Даже по белорусским законам я не был собственником этих денег, я был передатчиком денег на правозащитную деятельность. Причем значительная часть этой деятельности вообще происходила за пределами Беларуси: проведение правозащитных тренингов и издание некоторых книг соответствующей тематики. Но суд не обратил внимания на эти аргументы и принял решение, что я нарушил законодательство о налогах.

Интересно, что разбирательства с налоговой длилось почти два месяца. За это время я несколько раз ездил на правозащитные семинары в Вильнюс, и меня спокойно выпускали из страны. Мне кажется, что Комитет госбезопасности, который вел это дело от начала и до конца, очень надеялся, что я, испугавшись судебного преследования и вероятного заключения, останусь за рубежом. Но если бы я остался за границей, то мне труднее было бы доказывать свою невиновность. Во время суда я вину не признал, как и во время заключения.

Кстати, Международная федерация прав человека собрала данные по всему миру и обнаружила 16 стран, где происходят прессинги правозащитников на основании якобы неуплаты налогов. Поэтому это распространенная практика авторитарных государств. И основная цель — компрометация нашей деятельности, нас как личностей. К этому нужно быть морально и психологически готовым.

Еврорадио: Если эта практика так распространена, то почему правозащитники не смогли найти выход — так организовать свою деятельность, чтобы избежать посадок по обвинению в неуплате налогов?

Алесь Беляцкий: А чего нам избегать, если нам получение финансирования из разнообразных источников (главное, чтобы они были "чистыми") разрешается международными документами и пактами? Подписанными в том числе и Беларусью. Есть конвенции, есть Пакт о гражданских и политических правах... ООН, кстати, подтвердила, что мое заключение является грубым нарушением этого Пакта, позволяющего финансирование правозащитной деятельности из разных источников. Было бы парадоксально, если бы правозащитники финансировались своими правительствами!

Я бы у белорусского правительства не взял ни рубля, потому что тогда мы однозначно находились бы в психологической и экономической зависимости от него и не могли бы говорить правду. Наше предназначение — говорить правду и добиваться справедливости. Поэтому мы не нарушаем международные нормы и документы, подписанные в том числе и Беларусью.

Еврорадио: Почему деньги из белорусского бюджета будут мешать вам говорить правду? Это же деньги не чиновников, а налогоплательщиков.

Алесь Беляцкий: У нас, к сожалению, авторитарная страна, где вся власть сконцентрирована в руках исполнительной власти. В европейских странах она разделена между законодательной, исполнительной и судебной властями, и поэтому там опасность зависимости правозащитных организаций и политических партий от государственного финансирования значительно меньше, но она есть. И поэтому даже такая крупная организация, как Amnesty International, штаб-квартира которой находится в Англии, не берет ни копейки ни от одного государства — существует за счет частных взносов.

Еврорадио: В 2001 году вы не остались за рубежом, чтобы в случае судебного преследования иметь возможность доказать свою невиновность. Если посмотреть на результат суда, есть сомнения в том, что вы что-то кому-то доказали...

Алесь Беляцкий: Доказал! Я очень доволен судебным процессом, тем, как он прошел. Там прекрасно стало понятно, откуда растут ноги: что вся эта операция по преследованию белорусских правозащитников задумывалась КГБ, они дали соответствующие бумаги, добытые неизвестным образом, финансовой полиции.

Из материалов, которые зачитывались во время суда, стало очевидно, что КГБ вел и курировал это дело. Что их главная задача — через мое преследование парализовать деятельность правозащитного движения и общественных активистов Беларуси. Суд прекрасно показал эти грязные игры, которые проводили наши спецслужбы, и свою зависимость от исполнительных органов, власти. Судом я доволен потому, что задачу, которую ставили перед собой власти и спецслужбы, они с треском провалили, а мы достаточно достойно держались и вышли из этой ситуации.

Еврорадио: Судя по комментариям, тем, кто черпает информацию из государственных СМИ, вы так ничего и не доказали — а таких до 70%...

Алесь Беляцкий: А если бы я уехал за границу, было бы 99%! Все равно всем всего не докажешь: есть люди, которым хоть кол на голове теши, а он все равно будет говорить, что правозащитники — это пятая колонна, купленные Западом люди и так далее. Честно говоря, нам не нужно обращать внимание на эти обливания грязью, а нужно идти вперед и заниматься своей деятельностью, в этом больше результата. Главное нормально сделать свое дело, а оценено оно будет в перспективе.

Еврорадио: В связи с вашими словами о "нормально делать свое дело": способны ли люди в наших условиях нормально свою работу делать, если они даже своего лидера Беляцкого защитить не смогли?

Алесь Беляцкий: Так случилось, что в результате политического разгрома во время и после выборов 2010 года, когда почти все кандидаты в президенты оказались в тюрьме, а политические партии были дезориентированы массовыми задержаниями в декабре 2010 года, то правозащитники и, что самое интересное, журналисты оказались в первом окопе борьбы за демократические идеалы, за правду и справедливость.

Есть такие периоды, когда правозащитники идут в этот "первый окоп", хотя мы не занимаемся политической деятельностью, у нас нет политических целей — мы работаем на улучшение всей структуры общества. В результате за этот выход на передовую я пострадал, попал в заключение, но деятельность правозащитников, тем не менее, не остановилась. В том числе и моей организации — мы продолжали работать. То, что все эти годы все общественные организации выступали за освобождение всех политзаключенных, не только Алеся Беляцкого, и то, что мы и сейчас продолжаем бороться за всех, кто еще остается в тюрьме, показывает, что у нас более широкие взгляды — не только узко корпоративные. Нас беспокоит уровень правовой защищенности всего белорусского народа.

Еврорадио: Помогать задержанным на акциях активистам, которые попали за свою деятельность в тюрьму, их родственникам, безусловно, необходимо. Но сложилось такое впечатление, что за этими насущными вопросами защиты теряются проблемы простых людей — кто поможет бабушке, у которой ветеринары зарезали поросенка из-за якобы эпидемии?

Алесь Беляцкий: На самом деле правозащитных организаций в Беларуси не так и мало. И есть организации, которые работают в таких специфических направлениях. Помимо защиты гражданских и политических прав правозащитники занимаются проблемами людей, имеющих инвалидность, людей, попавших за решетку не по политическим мотивам, занимаются экологической защитой, в том числе и поросятами!

Как ни странно, наши организации, работающие в регионах, занимались этим вопросом, собирали подписи и добились определенных успехов. Мы занимаемся всеми проблемами, но по мере возможности. Ведь очень часто нам приходится работать как незарегистрированная организация или инициатива. У нас, к сожалению, нет хорошего контакта с властями, несмотря на то, что мы к этому всегда стремились, стремились к прозрачности и легализации своей деятельности.

Вот я только вышел из тюрьмы, но мое мнение не изменилось: такие контакты с властями нужны. От этого выиграли бы и люди, и мы. Но со стороны государства идет непринятие, враждебность к деятельности правозащитных организаций. Это ограничивает нашу деятельность.

Еврорадио: Вы сказали, что "за свои убеждения можно и посидеть" — разве в суде не было страха перед зоной?

Алесь Беляцкий: Нет, не было ни страха, ни ощущения, что меня там ждут потерянные годы. Я относился к этому как к очередному испытанию и в своей деятельности, и в своей личной жизни. Я попал в ситуацию, когда формально я три года якобы ничего не делал, но мне кажется, что за этот период я сделал больше, чем за будущие или предыдущие три года. Если в нашем обществе существует большой уровень показухи и страха, то принимать и выдерживать такие удары судьбы — хороший пример для того, чтобы люди меньше боялись.

Еврорадио: Приходилось слышать об угрозах насилия на зоне. Этих страхов не было?

Алесь Беляцкий: С тем, на что вы намекаете, мне не пришлось сталкиваться, но определенное давление оказывалось — такие случаи были. Но в очень продуманных дозах. Потом я это анализировал и понял: ничего там случайного не было — все было срежиссировано и продумано, и только потом запускались эти наработки против меня. Они не новые. Такие же наработки активно используются администрациями колоний против простых, не политических заключенных, упрямых и не зависящих от администрации. Как там "обламывают" людей — отдельная тема. И все это использовалось против меня. Грубых провокаций, совсем грубых, не было. Но в любом случае, ты всегда имеешь выбор, что сделать. Нет таких ситуаций в жизни, когда у тебя совсем нет выбора.

Еврорадио: А пример нарушений, за которые на вас накладывали взыскания?

Алесь Беляцкий: Правила внутреннего распорядка могут трактоваться очень широко, и хватит пяти минут, чтобы найти то, за что заключенного могут наказать. А администрация эти "размытые" нормы активно использует для наказания. Либо за настоящие нарушения, либо для того, чтобы наказать неудобного для администрации заключенного.

Но я уверен, что все проступки политических — смешные. К примеру, нельзя выносить хлеб из столовой. Но есть этот хлеб с кашей ты не хочешь, а "дома" у тебя лежит кетчуп, лук и кусочек сала маленький. Ты этот хлеб можешь съесть с чем-то лучшим, чем каша в столовой. И вот ты идешь в отряде, где 30 человек, из столовой, и каждый несет свой ломтик хлеба, но режимный офицер вызывает только тебя и говорит, что на тебя будет составлен акт о нарушении внутреннего распорядка за вынос еды. А все остальные спокойно с хлебом проходят. Ну и что мне нужно было делать в такой ситуации? Сказать: "А как же другие?" Он может и других наказать, но как потом будут относиться другие к тебе? И ты принимаешь все так, как есть. Все заключенные видят, что тебя выбрали как "жертвенную овцу", что тебя наказывают специально.

Самое интересное, что уже завтра ты можешь идти спокойно, ведь если они план по твоим актам выполнили, то следующий раз ты им неинтересен с тем хлебом. Или сон на своем месте: ты должен спать только с 22 до 6 и не дай Бог на 5-10 минут приляжешь днем. Это контролируется "шестерками", и как только ты прилег, сразу бежит офицер с криком: "Акт — ты нарушил!" Ты можешь контролировать себя неделю-две, но через месяц все равно придет момент, когда этот сон тебя собьет с ног. И опять же: весь отряд где-то как-то днем засыпает, а ты не можешь, потому что ты все время под контролем.

Еврорадио: Выпало ли вам встретиться с каким-то заметным "сидельцем" — чиновником или уголовником "в законе"?

Алесь Беляцкий: Это вопрос человека, который не был в белорусской тюрьме! Если я назову фамилию любого человека, с которым контактировал, то весьма вероятно, что этому человеку будет плохо в ближайший месяц-два-три.

Еврорадио: Ну, не контактировали — видели?

Алесь Беляцкий: И видел — без разницы! Вот в чем дело — без разницы. Я не имею права называть какого-то человека, чтобы у него не возникло проблем.

Еврорадио: Большинство заключенных, политических в частности, во время заключения начали писать кто стихи, кто прозу. Это там атмосфера такая, что способствует развитию литературного таланта?

Алесь Беляцкий: Это результат изоляции. Что касается меня, то я же по профессии исследователь белорусской литературы. Для меня литературоведение — первая профессия, которой я отдал много времени. А когда ты попадаешь в изоляцию, то теряешь контакты с людьми, с семьей, и твоя внутренняя энергия сублимируется в писание. Я писал много писем, открыток, литературоведческих и критических заметок, несколько эссе написал. Это была возможность для внутренней самореализации. Не имея возможности общаться с заключенными и людьми на воле, я делал это в такой письменной форме. Я очень благодарен за поддержку "письменную" — за три года я получил несколько десятков тысяч писем. Были дни, когда мне приносили по 500-600 писем и открыток одновременно. Было ощущение: надо сейчас отписаться, ведь когда выйду на свободу, возможностей для писания будет меньше.

Еврорадио: Бывшие заключенные жалуются на приобретенные во время заключения болезни...

Алесь Беляцкий: Пока не знаю. Я еще не проходил обследование. Планирую в ближайшее время пройти самое общее: сдать анализы и посмотреть, как и что. Но вообще я чувствую себя нормально, бодро. Есть только аллергия, которую я заработал в швейном цехе от пыли. Надеюсь, что за несколько месяцев она пройдет.

Но самое главное — это психологическое напряжение, которое не отпускало меня там все годы, и как это отразится, никто не может знать. Постоянно жить в ожидании, что можешь получить неприятный сюрприз как от администрации, так и от "шестерок" — это не лучшее, что есть в жизни человека.

Еврорадио: Чувствуете, что в вас какие-то изменения произошли, что вы по-другому начали на какие-то вещи смотреть?

Алесь Беляцкий: Я постоянно проводил внутренние тренинги с целью не измениться в тех условиях. Я старался максимально оставаться таким, каким был. А насколько мне это удалось, нужно спросить через месяц-два у людей, с которыми я общаюсь, — мне трудно оценивать самого себя.

Еврорадио: Какие изменения произошли без вас в семье и в "Весне" — может, без вас все не в лучшую сторону изменилось?

Алесь Беляцкий: Три года — это не три дня. И мне самому нужно время на то, чтобы адаптироваться к тем реалиям жизни, которые сегодня есть и в семье, и на работе.

Ну, вот такой смешной, но реальный случай, когда мы дома минут 10 искали мои носки по всем полкам, так как все было попрятано. Меня долго не было, и естественно, что жена все мои вещи запихала в самые дальние уголки.

Возвращение к гражданской жизни займет определенное время. То же и с работой. Я очень доволен, что "Весна" осталась и что мои коллеги очень активно работали. В то же время мне нужно осмыслить, чем я конкретно буду заниматься в правозащитном русле. Новый опыт, который я получил, безусловно, будет влиять на корректировку моей дальнейшей работы. Постепенно все эти мелкие проблемки решатся.

Еврорадио: Какие события, какие угрозы могут заставить вас взять в руки оружие? К примеру, если у нас будет ситуация аналогичная украинской?

Алесь Беляцкий: Как правозащитник я против любой насильственной борьбы. Что касается ситуации, о которой вы говорите, то я ее не вижу в ближайшее время и пока не думаю о ней.

Еврорадио: Это означает, что вы не верите в белорусский вариант украинской ситуации?

Алесь Беляцкий: Все может быть, но очень хочется, чтобы мы обошлись без этого.

Еврорадио: Есть те, кому вы бы сегодня не подали руки?

Алесь Беляцкий: Есть. Имен называть не будем. К сожалению, много таких людей.

Еврорадио: Среди таких есть люди из вашего окружения или исключительно люди из власти?

Алесь Беляцкий: В моем окружении таких не может быть. Что мне запомнилось из этой моей отсидки: ни один человек из моих ближайших знакомых не побоялся иметь со мной контакты, писать мне. Писали те, с которыми я не имел контактов по 20-30 лет, мои одноклассники и однокурсники. Поэтому из моего окружения — нет, но у нас много других окружений в стране.

Фото Змитера Лукашука, видео Виталия Ругайна