Бомж выскочил под машину и погиб, брестчанке насчитали $6000 за его лечение
Многодетную мать из Бреста Оксану Король приговорили к четырём годам домашней “химии” и выплате около $6000 за смертельный наезд на нетрезвого пешехода, который внезапно выскочил на дорогу перед её машиной. Женщину признали виновной в нарушении ПДД, повлёкшем по неосторожности смерть человека (ч. 2 ст. 317 УК Беларуси).
Родные Оксаны связались с Еврорадио в поисках справедливости: по их словам, следствие допустило несколько серьёзных нарушений, на которые не обратил внимания суд. Разбираемся, что к чему.
В тёмной одежде и без фликера
Вечером 20 февраля 2016 года Оксана Король ехала домой на машине по улице Пионерской. Внезапно с разделительного островка на дорогу выскочил пешеход в тёмной одежде и без фликера. Женщина не успела затормозить и сбила его. Мужчину положили в больницу с закрытой черепно-мозговой травмой, через два месяца он умер.
В похожей ситуации российский блогер Илья Рубцов, сбивший пьяного человека на трассе Минск—Москва, был наказан только штрафом за превышение скорости. Следствие пришло к выводу, что аварийную обстановку создал пешеход, попавший под колёса, и освободило россиянина от уголовной ответственности за отсутствием состава преступления.
Брестчанка скорость не превышала, но была наказана более сурово. В течение четырёх лет она обязана ночевать дома. Дорога на работу должна занимать у неё не больше часа, с работы — не больше трёх часов. Выходить из дома по выходным — запрещено, посещать городские праздники — запрещено, поехать в другую страну на отдых — запрещено.
Женщина воспитывает троих детей. Суд обязал её оплатить издержки и расходы на лечение пострадавшего — около 6000 долларов.
"Дети не должны ни есть, ни пить, потому что надо оплачивать лечение человеку, который всю жизнь нарушал правила, был нетрезв и вышел на дорогу в неположенном месте? — возмущается брестчанка. — Но я же никаких правил не нарушала!"
Откуда взялись 6000 долларов?
Уголовное дело по факту ДТП начали за две недели до смерти потерпевшего. Бездомный Анатолий С. родился в Украине в 1959 году, злоупотреблял спиртным, не раз попадал в ЛТП, привлекался к административной ответственности, был заключён под стражу. В его крови обнаружили 1,4 промилле алкоголя. Эти подробности Оксане стали известны позже, после предъявления обвинения.
"Во время наших встреч следователь прикрывал листочком фотографию потерпевшего, — вспоминает брестчанка. — Сказал только, что тот в ужасном состоянии. Медицинские работники ничего не говорили, я находилась в статусе подозреваемой.
Знаю, что две недели мужчина лежал в Брестской областной реанимации. Только за это мне выставили счёт 7215 рублей. Потом его отправили лечиться в Малориту, а оттуда в деревню Олтыш (общий счёт: 4185 рублей), где он и умер. Возможно, был бы какой-то другой результат, если бы ему оказали иное лечение, но проконтролировать это я не могла. Никого из близких так и не нашли. А мне за всё лечение “накапало” под 6000 долларов.
Я звонила на прямую линию замминистра здравоохранения, со мной общалась начальница отдела медицинской помощи матерям и детям Елена Богдан. Она сказала, это нормально, 500 долларов у нас стоит день в реанимации".
Если бы Оксану не признали виновной в ДТП — она бы не была обязана оплачивать лечение потерпевшего. Но её признали виновной.
Нарушения во время следственного эксперимента
Оксана настаивает, что следователь, занимавшийся её делом, “фальсифицировал факты и целенаправленно вёл следствие к обвинительному результату".
"Следственные эксперименты были проведены с нарушениями, поэтому я до сих пор пытаюсь оспорить приговор, — объясняет Оксана. — Во время экспериментов следователь учитывал только показания свидетеля, который сначала говорил, что расстояние от машины до места ДТП было слишком маленькое, чтобы сориентироваться и притормозить, а потом сам же себе противоречил, мол, бездомный шёл по дороге средним темпом. Когда я спросила у следователя, почему он не обращает внимание на показания других свидетелей, почему не все они участвуют в экспериментах, он ответил, что ему виднее, почему.
Следственные эксперименты должны проходить в максимально близких к реальным событиям условиях, для установления истины свидетелей должно быть как можно больше — в моём случае всё было сделано абсолютно противоположно".
Оксана перечисляет другие эпизоды, которые считает нарушениями:
— ДТП случилось зимой в темноте, было скользко, свет фар встречных машин слепил глаза. События восстанавливали летом — в июне и июле, когда видимость на дороге была значительно лучше.
— На бездомном была тёмная одежда, а демонстратору следователь дал куртку со светоотражающей надписью "Следчы камітэт".
— Основной свидетель изначально указывал, что в крайней левой полосе перед машиной Оксаны на расстоянии 5-10 метров двигался другой автомобиль, и даже рисовал эту машину на схеме. Но следственный эксперимент проводился без этого авто, которое могло помешать Оксане увидеть пешехода. Брестчанка убеждена, что в день закрытия дела следователь вынудил свидетеля изменить эти показания.
В итоге в деле остались только автомобили, зафиксированные камерой видеонаблюдения с ближайшего отделения банка. Автомобиля, на наличии которого настаивает Оксана, на записи нет.
"Остался незафиксированным автомобиль "Скорой помощи", подъехавший по третьей полосе, — продолжает Оксана. — Водитель троллейбуса, который ехал справа от меня и отвлёк меня, выезжая на мою полосу, пришёл на второй эксперимент и поставил троллейбус ровно на остановке. Водитель автомобиля, который ехал за мной на расстоянии 20 метров, сказал, что в тот момент, когда пешеход выскочил на дорогу, стоял напротив банка”.
Таким образом, объясняет женщина, получилось, что местоположение автомобилей сдвинулось назад, к перекрёстку. Так было искусственно увеличено расстояние до сбитого пешехода, что также сыграло не в её пользу.
Верховный Суд не обнаружил существенных нарушений
В управлении Следственного комитета по Брестской области Еврорадио сказали, что следователь Виктор Горбанюк, который занимался расследованием и мог бы объяснить, почему следственные эксперименты проходили именно так, или оспорить критику Оксаны, больше не работает. Причину увольнения и новое место службы следователя называть не стали.
Сама же Оксана уже три года отчаянно звонит на горячие линии, пишет жалобы в Следственный Комитет, Верховный Суд, МВД и другие ведомства. Безрезультатно.
В Верховном Суде считают, что доводы, изложенные в жалобах, являются несостоятельными.
"Выводы суда о вашей виновности и преступлении основаны на совокупности достаточных, допустимых, достоверных доказательств, в полной мере мотивированы и сомнений в своей правильности не вызывают, — отвечает Оксане заместитель председателя Верховного Суда Руслан Анискевич. — Доводы, приведённые в жалобах и направленные на переоценку доказательств, удовлетворению не подлежат. По делу не допущено существенных нарушений уголовно-процессуального закона. Оснований для принесения протеста и отмены состоявшихся по делу судебных решений не имеется".
"Существенных нарушений не обнаружено" — означает ли это, что есть несущественные? Верховный суд своё решение не комментирует.
Что дальше?
24 января 2018 года Оксане пришёл ещё один ответ — из Управления собственной безопасности центрального аппарата Следственного комитета: "Оснований для проведения дополнительных разбирательств не имеется".
"Я ращу троих детей. Работаю экономистом, и получаю 300 рублей в месяц, — говорит Оксана. — Никакой помощи от государства не видела. Наша семья живёт в старом деревянном доме, который построен пятьдесят лет назад. На улучшение жилищных условий не претендуем, сами делаем ремонт уже не первый год. Вдобавок приходится оплачивать такие вот суммы".
Теперь Оксана Король собирается обращаться в Генеральную прокуратуру и параллельно писать в Следственный комитет, чтобы ей подробно разъяснили, почему следственные эксперименты проходили с нарушениями, и за это никто не ответил.
"Если мне не помогут, буду писать в Администрацию президента, — вздыхает брестчанка. — Раньше я этого не делала, так как считаю, что это последняя инстанция, куда следует обращаться. Но не опускать же руки".
