Что писала “Советская Белоруссия” о “нацистской символике” 30 лет назад?

Вам кажется, что дискуссия вокруг бело-красно-белого флага — это что-то новенькое? На страницах газеты “Советская Белоруссия” такие дебаты велись ещё тридцать лет назад.

Но есть разница: тогда об этих символах говорили корректно и предлагали читателям ознакомиться с двумя точками зрения.

“Точка зрения” —  так и называлась рубрика, в которой доктор наук Михась Ткачёв опубликовал в 1989 году свою статью “Национальные символы: народ и история”.

Эта публикация Михася Ткачёва вызвала резонанс: в следующем номере газеты были опубликованы ещё два материала на тему национальных символов. Автор одного из них полемизирует с Ткачёвым. Автор второго — поддерживает историка.

Мы изучили эти тексты и кратко перескажем их.
 

Чьи это цвета?

Доктор наук Михась Ткачёв решил ответить коллегам, которые отказывали белорусам в праве на национальные символы. Кто-то тогда называл бело-красно-белый флаг “порождением ХХ века”. Кто-то апеллировал к его “неславянскому” происхождению и звал “гербом литовских феодалов”.

“Среди ряда белорусских историков и тех любителей от истории — непрофессионалов, которые стали в последнее время кормиться на этой теме, — довольно долго бытовало и бытует мнение, что исторических символов как таковых у белорусов не было и нет. Такой вот безликий и “неисторичный” народ”, — пишет историк.

Ткачёв считает, что истоки позднейшей белорусской, русской и украинской символики следует искать в X–XIII веках. А причины появления в этой символике белого и красного цветов — ещё раньше, во времена индоевропейской общности.

Уже тогда у племён эти цвета почитались особенно. Лишь небольшой пример: уже первые славянские языческие храмы драпировались красным. А священники в этих храмах носили белые, вышитые золотом одежды, поверх которых надевали красный пояс.
 

“Раздавать направо и налево святыни”, или Кто придумал всадника?

Ткачёв спорит и с теми, кто считает, что герб “Погоня” — не исконно белорусский.

“Нужно ли так спешить раздавать налево и направо национальные святыни народа?” — пишет историк и поясняет, что “погоня” — это древнейшая восточнославянская традиция.

“Каждый был в ответе за жизнь своего соплеменника. В случае неожиданного нападения и захвата в плен противником члена данного племени или жителя селения всякий мужчина, имевший право носить оружие, обязан был конно или пеше броситься в погоню за врагом, чтобы отбить полонников”, — поясняет Ткачёв.

Отсюда и взялся на будущем гербе всадник на коне, который бросается в погоню. А позже традиция погони стала превращаться в идеологию. Тогда она и обрела свой символ.

Впервые белорусско-литовские летописи сообщают об этом гербе около 1270 года. Он возник как княжеский и городской герб Новогрудка.

Позже, согласно статутам ВКЛ 1566 и 1588 годов, каждый повет обязан был иметь печать с “Погоней”. Сам же герб размещался на башнях магистратов всех белорусских городов. Тогда же появился и флаг — пурпурное полотнище с изображениями “Погони” и Богоматери с младенцем, пишет историк.

А в начале XVI века начали появляться флажки и вымпелы с цветовой гаммой герба, пишет Ткачёв. Впервые изображение бело-красно-белых флажков мы видим у конницы ВКЛ, участвовавшей в битве под Оршей в 1514 году. Увидеть это полотно можно в Национальном художественном музее в Варшаве, краски ещё не поблекли.

После разделов Речи Посполитой национальные символы ждала непростая судьба. Но то и дело их изображения где-то встречались.

Так, герб и флаг, по некоторым данным, использовались демократическим белорусским студенчеством в Петербурге при проведении культурных вечеров в начале ХХ века. А Белорусское общество имени Франциска Скорины около 1915 года издавало открытки, на которых портрет первопечатника был окаймлён лентой из национальных цветов.

А в 1917 году минская пресса писала, что в городе провели “День белорусского значка”. Там распродавали изображения бело-красно-белого флага, а деньги передали в фонд белорусской прессы.

“Резюмируя все вышесказанное, следует признать, что задолго до 25 марта 1918 года, даты провозглашения БНР, Погоня и флаг национальных цветов самым широким образом использовались белорусским национально-освободительным движением”, — пишет историк.
 

Символы не виноваты?

Минуя эпоху ВКЛ и Речи Посполитой, рассказав, что флаг придумали не в БНР, историк неизбежно приходит к необходимости объясниться. Мол, а как же война и коллаборанты?

“Но виновата ли символика, если её пытались использовать в своих антинародных целях те, у кого на руках была кровь соотечественников? Мы можем и должны только добавить к их преступлениям и это преступление-святотатство, осудить его и их, пытавшихся прикоснуться к этой исторической глыбе, завладеть ею и нажить на ней свой капитал Иуды. Но в чём вина национальной символики? Разве предатели и спрашивали у народа право глумления над его национальными святынями?” — пишет Ткачёв.

Автор призывает согласиться с тем, что “символы ни в чём не виноваты”. Равно как и другая символика — государственная и военная, — под которой люди уничтожались в годы репрессий.

“Национальные цвета, что признавалось и признаётся всем цивилизованным миром, определяются не решением институтов власти, а взяты из традиций народа. Они живут в сознании нации и поэтому бессмертны. Они могут умереть только с народом, с которым их связывает судьба”, — резюмирует Михась Ткачёв.

По его просьбе гонорар за эту статью, опубликованную больше тридцати лет назад в двух номерах “Советской Белоруссии”, был передан в фонд “Дети Чернобыля”.

В том же году, в котором была опубликована эта статья, Михась Ткачёв вышел из партии. Предварительно он избирался кандидатом в народные депутаты СССР, но разочаровался в политике. В следующие несколько лет он участвовал в создании “Мартиролога Беларуси” — организации, которая занималась сбором информации о жертвах сталинских репрессий, входил в Оргкомитет БНФ.
 

“Довольно подгонять историю”

Заместитель начальника главного архивного управления при Совете Министров БССР Александр Михальченко в следующем же номере газеты опубликовал ответ Ткачёву. А начал с признания — с “большим интересом прочитал статью”. Но дальше вступает с автором в полемику.

“Если мы уважаем собственную историю, мы должны быть объективны и точны. Довольно её подгонять под политические концепции”, — пишет Михальченко и перечисляет страницы, которые “не выкинуть из истории”.

“Как под хоругвями с “Погоней” насильно загонялись в ВКЛ северо-западные земли уже обескровленной татарами Киевской Руси, как велись братоубийственные войны с Галицко-Волынским княжеством, захватывались земли северо-восточной Руси. Под знаком “Погони” Радзивилл уничтожал отряды, формировавшиеся в основном из белорусского крестьянства, восставшего против феодального угнетения”, — пишет Михальченко.

Автор не спорит с возможностью появления в начале ХХ века эмблем, выполненных в бело-красных цветах, однако призывает не относиться к ним как к политическому символу. Который, считает Михальченко, появился только в 1918 году.

Но тогда что же изображено на гравюре “Битва под Оршей”? Что угодно, считает автор статьи.

“Татарская ли конница, привлечённая к сражению? Христиане ли, таким образом подчёркивающие свою принадлежность к православию? Или же это обычная фантазия живописца? Недавно в одной из телепередач ЦТ рассказывало об ОАЭ. И вдруг зритель увидел над арабской крепостью бело-красно-белый стяг. Так что, и в этом случае мы должны вести речь о белорусской символике?”

О чём бы ни писал историк, мы понимаем, что рано или поздно он дойдёт до войны. И тут Михальченко пишет, что Ткачёва может поддержать лишь в одном: ни одно сочетание цветов само по себе не может быть добрым или злым.

Однако национальными символами, считает он, должны быть “незапятнанные флаги и эмблемы”. И рассказывает, чем себя запятнал бело-красно-белый флаг.

“Если верить фактам, символика активно использовалась в дни рождения Фюрера, начала войны, на призывных пунктах “Беларускай краёвай абароны”.

Историки — Михальченко и Ткачёв — вступают в заочную полемику. Приведём для сравнения выдержки из статьи, которые описывают отношение двух специалистов к использованию бело-красно-белого флага “Саюзам беларускай моладзі”.

Резюмируя свою позицию, Михальченко призывает не “замыкаться на реанимировании старого”.

“Понятие “национальная символика” шире, чем “Погоня” и известный флаг. Разве древнебелорусские памятники архитектуры, не ухоженные в том числе, бесценные “першадруки” Скорины, реликвии борьбы белорусов за своё национальное признание — не наши национальные символы?”
 

Так ходил ли под бело-красно-белым флагом Калиновский?

Есть в белорусской истории два вечных вопроса: кто ходил под бело-красно-белым флагом в Великую Отечественную войну и ходили ли под ним повстанцы Калиновского. На эту тему историки тоже поспорили на страницах “Советской Белоруссии”.

Ткачёв пишет, что с дней последнего раздела Речи Посполитой и до времён восстания Кастуся Калиновского не могло даже речи идти об использовании на территории Беларуси древних символов.

“Само упоминание Белоруссии и её названия было запрещено Николаем I”, — пишет историк. А вот восстание Калиновского, по его словам, вернуло символы к жизни.

Сперва повстанцы действовали под польским флагом и двумя гербами — “Орлом” и “Погоней”. Но после разрыва с “белыми” участниками восстания Калиновский создаёт новую печать для революционной организации “Комитет, управляющий Литвой” с изображением только “Погони”.

“Одновременно он отказывается и от польского стяга. Мы высказываем предположение, что Калиновский, как патриот своей земли, как высокообразованный человек, не мог не обратиться к древнему, то есть бело-красно-белому стягу. Документы об этом пока молчат, но нашу мысль косвенно подтверждают некоторые факты.

Известно, что в 1870 году возникло Тербатское студенческое братство младолатышей, которое обсуждало будущее Латвии и решало вопрос о национальном флаге. Было предложено рассмотреть и вариант бело-красно-белого флага. Однако от него вскоре отказались, так как “в такой комбинации он совпадал с флагом белорусов”. В итоге младолатыши остановились на сочетании красно-бело-красного цветов”.

В своей ответной статье Михальченко пишет, что как историк-архивист он обратился в Центральный государственный исторический архив Латвийской ССР. Архивистов попросили найти в архивах Тербатского студенческого братства младолатышей документы, подтверждающие обсуждение цветов флага.

“Коллеги проштудировали весь комплекс архивных материалов и огорчили нас”, — пишет Михальченко.

Тогда архивисты проконсультировались с Академией наук Литвы. Там им рассказали, что в начале ХХ века латышские полки отказались от бело-красно-белого флага. Из-за сходства с символикой одного из противников — Австро-Венгрии.

“Так и не смогли мы найти документальные свидетельства того, что хотя бы одно общенациональное событие до ХХ века проходило под сенью бело-красно-белого флага”, — пишет архивист.

Мы можем лишь предположить, что на этом спор — и не только заочный, на страницах газеты — не закончился. В позднем СССР историки, как видим, могли свободно высказывать, доказывать и спорить о своих взглядах.
 

Тотальный плюрализм

Это не единственные материалы, опубликованные в одной из главных государственных газет и посвящённые национальной символике. Накануне газета “Звязда” провела целый круглый стол, собрав экспертов.

Резюмируя эти жаркие дебаты, приведём другой отзыв на статью Михася Ткачёва, который до известной степени примиряет непримиримых участников диспута.

“Для белорусского народа, перенёсшего все ужасы войны, любая связь с фашизмом вызывает естественный протест и негодование. Это надо понять, и это вполне закономерно. Но вместе с тем нам нужно сделать трудный шаг на пути осознания ситуации, в которой оказалась наша древняя символика. Она формировалась на протяжении многих столетий, и бывало так, что иногда она оказывалась в нечистых руках. Так случилось и в годы фашистской оккупации. Наша задача — оценить этот факт объективно и честно”.

Не слушайте древних советов — смело читайте советские газеты до завтрака. Если, конечно, плюрализм вас не шокирует.