Джекпот на новое сердце: Украина пытается догнать Беларусь по пересадке органов
В 2021 году в Украине должен заработать закон о трансплантации, а также Единая государственная информационная система, которая позволит в автоматическом режиме формировать пары "донор-реципиент". Цель этих нововведений — сделать страну трансплантационно независимой, поскольку такие операции в украинских больницах до этого делали редко, а пациенты были вынуждены стоять в очереди на пересадку органов за границей, чаще всего — в Беларуси.
Беларусь входит в ТОП-20 стран по пересадке органов. Например, первая операция по трансплантации печени в стране прошла в 2008 году, сердца — в 2009-м. В 2015-м году белорусские врачи впервые сделали операцию по пересадке лёгкого, в 2016-м — комплекса "сердце-лёгкие". Такие операции поставлены на поток. Например, в 2019-м году в стране выполнены 374 трансплантации почки, 52 пересадки сердца, 93 операции по трансплантации печени, 9 пересадок легких.
Пока Минздрав Украины запустил пилотный проект с участием 24 больниц, где уже делают пересадки органов. "Громадское" разбиралось, сколько стоят такие операции, как можно развить культуру донорства органов в Украине и чего по-прежнему не хватает украинской системе трансплантации, чтобы она "догнала" Беларусь.
Презумпция несогласия
За время независимости украинские хирурги провели всего 2,5 тысячи трансплантаций при потребности 5 тысяч в год. Для сравнения: только за 2019-й во Франции выполнили 5 910 трансплантаций, в Испании — 5 449, в Беларуси в сумме — 531. Большая часть этих пересадок была выполнена не от живых доноров, это так называемые "трупные трансплантации", когда используют органы умершего человека.
Во всех этих странах действует презумпция согласия: каждый гражданин автоматически соглашается с тем, что после смерти он может стать донором, если не написал отказ. Такая система позволяет врачам не спрашивать разрешения у родственников умершего, чтобы изъять и пересадить его органы. "Отказников" вносят в специальный реестр.
В Украине, напротив, действует презумпция несогласия — когда после смерти человек по умолчанию не согласен быть донором органов, и разрешение на это могут дать только его родственники. На практике это случается редко. Одна из причин — отсутствие в обществе культуры этого вида донорства.
После изменений в законодательстве каждый украинец сможет официально заявить о своем согласии стать донором органов после смерти.
В 2018-м в Верховной Раде приняли закон "О применении трансплантации анатомических материалов человеку", который должен был урегулировать эту сферу. Он предусматривал прижизненное согласие донора на пересадку после смерти: предполагалось, что с января 2019-го заработает Единая государственная информационная система, своего рода "банк органов", где будут данные о людях, готовых стать донорами, и о пациентах. Отметка о даче согласия или несогласия на посмертное донорство по желанию должна была вноситься в паспорт гражданина Украины или водительские права.
Энтузиасты от медицины
Но украинская система здравоохранения оказалась не готова к переменам: трансплант-координаторов за два года после принятия закона обучить не успели. Лишь в сентябре 2020 года Кабмин принял решение создать Центр трансплант-координации при Минздраве, задача которого — организовать работу с больницами, у которых есть лицензия на пересадку органов и костного мозга.
Еще одна проблема — нехватка оборудования для диагностики смерти мозга — газоанализаторов. Во всем мире полная смерть мозга — главный критерий, на который ориентируются врачи, ведь после этого у умершего еще некоторое время могут поддерживать кровообращение, дыхание и другие процессы, которые можно трактовать как признаки жизни. Но в украинских реанимациях эта процедура пока не стала привычной частью работы врачей.
"Когда мы спросили у больниц — почему вы этого не делаете, в 80% случаев нам ответили, что у них нет оборудования (газоанализаторов — ред.). А в 20% больниц сказали, что не хотят этого делать. Мол, никто не делает — и мы не будем", — говорит основатель общественной организации "Движение за трансплантацию" Юрий Андреев.
Но генеральный директор Директората высокотехнологичной медицинской помощи и инноваций Василий Стрилка настроен оптимистично. Он считает, что благодаря всем этим переменам Единую государственную информационную систему удастся полноценно запустить с 2021-го. Пока же пациенты стоят в листе ожидания каждого медучреждения, где им вероятно могут сделать операцию. И разрешение на пересадку органов все еще зависит от родственников умершего.
"Каждый день в тысячах больниц есть потенциальные доноры, которые могли бы спасти десятки и сотни жизней. Но пока это все держится на энтузиазме врачей", — говорит глава Центра Центр трансплантологии Львовской клинической больницы Максим Овечко.
Один из таких энтузиастов — Олег Самчук. Сегодня он руководит Львовской клинической больницей скорой помощи, а до недавнего времени работал в Ковеле. Именно там в конце 2019-го под его началом впервые за 15 лет пациенту пересадили сердце. Это была трупная трансплантация, согласие на операцию дали родственники умершего.
Сегодня львовская больница — одна из 24 медучреждений, которые присоединились к пилотному проекту Минздрава Украины.
"За это время мы сделали восемь семейных и посмертных пересадок почек, одну пересадку поджелудочной железы и две — сердца", — рассказывает о своих достижениях Олег Самчук.
Команда львовской больницы специализируется на пересадке почек, поэтому на трансплантацию остальных органов к ним приезжают бригады из других медучреждений.
Недостаток трансплантологов — еще одна проблема, которая стопорит запуск реформы, но ее врачи пытаются решать своими силами, обмениваясь опытом и поддерживая коллег.
Сорвал джекпот
Виктор Бурковский стал третьим пациентом, которому за последние 15 лет в Украине пересадили сердце. Его оперировали во львовской больнице в июле этого года, с трансплантацией коллегам помогли врачи киевского Института сердца. В Киеве Виктор обследовался и значился в листе ожидания на пересадку. То, что в свои 57 лет он получил второй шанс, — заслуга и врачей, и пилотного проекта, и стечения обстоятельств.
Впервые Виктор узнал о том, что у него больное сердце, когда проходил очередную медкомиссию. В 2014-м оказалось, что мужчина переходил на ногах инфаркт. Врач запретил ему работать. В 50 лет Виктор, который всю жизнь был машинистом и участвовал в ликвидации аварии на ЧАЭС, ушел на пенсию.
Однажды он заболел бронхитом, долго не мог его вылечить, сильно кашлял. Когда сдал анализы и сделал эхокардиографию сердца, оказалось, что у него развилась ишемическая кардиомиопатия: сердце было увеличено в три раза, он нуждался в пересадке.
Речи о том, чтобы оперироваться в Украине, не было. В больницах преимущественно пересаживали органы от родственных доноров — почки или печень. Трупных трансплантаций делали лишь несколько в год. Пациентов обычно отправляли на операции за границу — в Беларусь, Индию, Турцию или Германию по государственной программе от Минздрава "Лечение украинцев за рубежом".
В 2018-м Виктор стал в очередь на трансплантацию сердца в Беларуси. Но за два года ему так ни разу и не позвонили, хотя за это время в той же больнице пересадили сердца более 30 украинцам.
Надежда на новое сердце таяла, а состояние ухудшалось. "Я не мог сам завязать шнурки, почистить зубы, подняться на пятый этаж, спал в кресле сидя, обложившись подушками", — вспоминает он.
В июле Виктору позвонила его врач и спросила, готов ли он ехать на операцию во Львов. Спустя несколько часов Виктор с женой и братом были в клинической больнице скорой помощи: "Я помню, как меня завезли в операционную, где рядом лежал донор. А дальше начала действовать анестезия".
Виктор знает, что донор был его ровесником, работал на стройке, где упал с высоты.
В реанимации врачи констатировали у мужчины смерть мозга, но остальные органы еще работали, поэтому он мог стать потенциальным донором и спасти еще три жизни. Мать и сестра умершего дали разрешение на трансплантацию.
"Врачи говорили, что я сорвал джек-пот. Такое редко бывает, чтобы у донора и реципиента, кроме группы крови, совпадал и рост, и вес, и возраст, ну все!", — говорит он.
Виктор стал одним из первых пациентов, который получил новое сердце благодаря тем изменениям, которые начали внедрять в Украине. Если бы не пилотный проект, возможно, мы бы с ним не встретились: после пересадки врачи сказали, что ему оставалось жить три месяца.
"У меня нет старых документов, — признается он. — Справки, заключения врачей и медицинскую карточку я сжег сразу после операции. Завел все новое. Решил: новое сердце — новая жизнь".
Лечиться дома
Отлаженная система трансплантации в Украине могла бы спасать намного больше жизней, а также экономить бюджетные средства, ведь все это время за пересадку органов государство платило зарубежным клиникам. А расценки там год от года растут.
В 2019-м на программу "Лечение украинцев за рубежом" из государственного бюджета выделили 1,89 миллиарда гривен (около $67 миллионов). Более 90% из этих средств пошли на оплату операций по трансплантации органов и костного мозга. Беларусь за пересадку органов 253 украинцам получила из этих средств $15 миллионов — самую большую сумму с 2016 года.
По тарифу, утвержденному украинским Министерством здравоохранения, Виктору Бурковскому во Львове сделали операцию стоимостью около 600 тысяч гривен ($21,1 тыс.) — операции по пересадке органов в Украине платные, их оплачивает государство. В Беларуси такая операция для иностранцев обойдется в пять раз дороже.
По словам Олега Самчука, их больница недавно получила деньги за все ранее проведенные операции. Так, почка стоила 330 тысяч гривен ($11,6 тысяч), печень была 800 тысяч ($28,2 тысячи), а должна стать около 2 миллионов гривен ($70,6 тысяч). Поджелудочная — 1 миллион гривен ($35,3 тысяч). "Эти средства останутся на зарплаты врачам и на финансирование больниц в Украине. Мы должны прекратить финансировать иностранные больницы", — говорит Самчук.
И все же, дороговизна трансплантаций за рубежом — не самая большая проблема. Дело в том, что не все пациенты могут дождаться донора. Они умирают, стоя в листах ожидания; бывает и после того, как Минздрав перечисляет деньги на их трансплантацию. Обычно в такой ситуации деньги остаются на счету больницы для других пациентов из Украины.
"В 2018-2019 годах мы перечислили деньги в Беларусь на лечение наших пациентов. Более 250 человек до сих пор стоят в листе ожидания", — рассказывает Василий Стрилка.
35-летней Надежде Коломиец делали операцию по пересадке почки в Беларуси в 2015 году. Она заплатила за нее сама. "У нас с братом была врожденная болезнь почек. В детстве она нас не беспокоила. А в старшем возрасте мы начали болеть. Когда брат умер, я поняла, что то же самое может ждать и меня", — рассказывает Надежда.
Родственники для трансплантации не подошли. Она начала ходить на диализ, процедуру очистки крови. Каждый раз, вспоминает она, это была борьба — чтобы ей поставили тщательно продезинфицированный после предыдущего пациента аппарат, чтобы медсестры все сделали правильно, чтобы иглы были тонкими. И так четыре года, пока Надежде не позвонил врач из Минска. За время, пока она стояла в очереди, стоимость выросла почти вдвое — с $30 до $65 тысяч. "Мы нашли эти деньги, но это было очень трудно. Это был значительный финансовый удар для нашей семьи", — говорит Надежда.
С каждым годом растет не только стоимость операций, в зарубежных клиниках берут все меньше иностранцев и в первую очередь оперируют своих. В этом году, по информации Минздрава, в Индии украинцам пересадили лишь два легких вместе с сердцем. А в 2019 году там сделали семь трансплантаций сердца, в 2018-м — 12, а в 2017-м — 10 операций.
Культура донорства
По словам активистов, в СМИ все реже появляются материалы о черной трансплантологии, эта тема перестает быть "страшилкой". Основательница общественной организации IDonor Ирина Заславец считает, что украинцы готовы к донорству: "Согласно опросу, который проводила социологическая группа "Рейтинг" в 2018 году, почти 63% украинцев ответили, что поддерживают принятие закона о трансплантации. Это вдохновляет. Пока у нас не работает единая система, мы должны обдумать, принять решение для себя и озвучить его своим родным — хотим мы после смерти стать донором для других людей или нет", — говорит Заславец.
"Когда дело доходит до этого тяжелого этапа — разговора с родными (об изъятии органов после смерти близкого) — в большинстве случаев они готовы помочь. Когда они слышат, что несмотря на их горе, они (родственники — ред.) могут спасти одну-две-три жизни, то соглашаются", — говорит Максим Овечко.
В мире принято оценивать уровень посмертного донорства органов по количеству согласных на 1 миллион человек. Среди 50 самых активных стран — Испания, чей подход в ВОЗ считают образцовым. Там на 1 миллион граждан в 2019-м было 49,6 доноров органов. В Германии этот показатель составляет всего 11,2 на 1 миллион. В Украине — 0,1.
Испания, успех которой изучают многие страны и который в мировой трансплантологии получил название "Испанская модель", шла к такому показателю не один десяток лет. Закон о трансплантации там появился в 1979 году. Но в последующие 10 лет это не принесло особых результатов. И лишь в 1989-м была создана Национальная организация по трансплантологии, введена должность трансплант-координаторов. Большинство этих специалистов были врачами и медсестрами. Именно благодаря их работе в больницах и клиниках, умению выстраивать общение с родственниками умершего, которые несмотря на презумпцию согласия имеют право запретить изъятие органов, система трансплантации начала работать. Как результат — рост посмертного донорства органов, и с каждым годом этот показатель в стране растет.
При поддержке "Медиасети"
Чтобы следить за важными новостями, подпишитесь на канал Еврорадио в Telegram.
Мы каждый день публикуем видео о жизни в Беларуси на Youtube-канале. Подписаться можно тут.
