Sandow сыграли почти подпольный концерт в Минске

На выходных в клубе TNT с почти подпольным и почти бесплатным концертом выступили немцы Sandow, на разогреве у которых некогда играли сами Rammstein.

Группа Sandow была основана в 1982 Каем-Увом Кольшмидтом (Kai-Uwe Kohlschmidt) и Крисом Хинце (Chris Hinze) и к концу существования ГДР стала одной из самых известных групп восточно-немецкого альтернативного рока. В 1994 году, благодаря второй части фильма "Flüstern und Schreien" («Шепот и Крик»), — документальной ленте о немецкой альтернативной сцене, о них узнал более широкий круг слушателей.

Sandow – это не фамилия основоположника современного культуризма, а название района в родном городе музыкантов Котбусе (кстати, одном из культурных центров лужицких сербов). Песня "Born In The G.D.R." с их первого альбома "Stationen Einer Sucht" была чем-то вроде неофициального гимна ГДР-овских альтернативщиков.

После падения Берлинской стены музыканты участвовали в совместных сейшенах с Einstürzende Neubauten и Test Dept, объединились с общенемецкой панк-сценой и выпустили ряд альбомов. В 1995 у Sandow на разогреве действительно выступали молодые и мало кому известные Rammstein. В 1999 группа распалась, но в 2005 воссоединилась снова.

В Минск немцев привезли в рамках кампании «Открывай Беларусь — открывай Европу». Привезли почему-то почти тайком (реклама в соцсетях началась меньше чем за сутки до концерта и исходила не от организаторов), вроде бы бесплатно — но в дверях клуба посетителей встречала охрана, просившая 40 000 за вход. Что, в общем, совсем немного за возможность воочию увидеть трех немецких богатырей из 80-х, но неожиданность неприятная. Многие пришедшие именно на концерт, а не выгулять новое платье в модном клубе, — разворачивались и уходили. Как позже выяснилось, организаторы выкупили только 100 мест, а то, что людей будет больше... вообще-то они надеялись, что не будет.

«Мы поэтому и рекламу большую не давали! - объяснял один из организаторов. - Специально. Чтобы слишком много людей не пришло. Сюда много не поместится, а RE:Public арендовать дорого...» Комментарии излишни, остается лишь вопрос, зачем вообще делать концерт, если вы не хотите, чтобы о нём узнали люди, которым это интересно?

Впрочем, несмотря на все неприятные неожиданности, к моменту, когда на сцену вышли двое в черном и один - с виолончелью,  в зале уже не было свободных мест. Свет погас, остался гореть экран, по которому бегал огненный жираф, и выпученные глаза Кая-Уве — вокалиста, затянутого в черный жилет. Так шумно (шумно - в индустриальном смысле этого слова) в этих стенах не было, наверное, никогда.

Современные Sandow сочетали в себе нахрапистость тех самых Rammstein, грациозные жесты Бликсы Баргельда и, как радостно заметил Дмитрий Б. —  лысину Шалкевича (в действительности, лысые упитанные мужчины и правда очень похожи между собой). Образ складывался зловеще-радужный, а взор Кольшмидта, устремленный ввысь — поверх таких же широко раскрытых от удивления глаз зрителей, которые, по правде сказать, не знали, чего именно ожидать от заграничных гостей, звуки 90-х, спетые пафоснее и громче, переходящие в гул, гром и молнии, сломали все рамки и выстроили свою маленькую сиюминутную реальность.

У стены под светом лампы сказочно извивалась Елена Прекрасная –  лакмусовая женщина, которая танцует везде, где есть звук, ритмичный скрежет или мелодичное позвякивание. В разыгравшемся театре теней Елена смотрелась гармонично, и рядом с ней девушки, влекомые любопытством прямо из застольной части заведения, чувствовали себя смелее.

Какое-то время люди не шевелились. Движение наблюдалось только в районе барной стойки, где показывали, — удивительно, правда? — клипы всё тех же Rammstein, с которыми, похоже, Sandow будут в Минске ассоциироваться ещё долго.  Не исключено, что кое-кто умудрился слепить живую и телевизионную картинку воедино и сделать из этого неправильные выводы. Голый зад Тилля Линдеманна под музыку Sandow смотрелся фантастически пошло, но других схем в головах управителей не было.

На протяжении всего концерта из толпы методично выпадали стразы. Под конец людей стало на четверть меньше, и оставшиеся с облегчением смаковали каждый отдельно взятый рев, шепот и крик. Синхронные притопывания и ритмичные потряхивания головой внезапно перешли в динамичный танец. Не ясно, кто первым начал, но когда морские фигуры ожили и море заволновалось, музыканты опустили глаза на толпу и принялись колбаситься, как в панковские 90-e, ей-ей! В благодарность люди захлопали весело и громко. Немцы не растерялись и вышли на бис. На честный желанный бис, и снова танцы. Концерт, как-то между прочим, получился доброкачественный, продолжительный и усердный.