Журфак, учёба, протесты, эмиграция: “Готов работать на скотобойне за 12 злотых”

Кирилл Шушкет уехал в Польшу в марте этого года. До этого у него была обычная размеренная жизнь, учился на журфаке, проходил практику в газете “Мінская праўда”, думал о будущем. После выборов получил два административных ареста и вынужден был уехать в Польшу. О том, как перевернулось его сопротивление против беззакония и чем он занимается сейчас, — в тексте Еврорадио.
 

“Из кроссовка вытянуть шуруп не могу”

Мы встречаемся с Кириллом в центре Варшавы. Это хоть и самый удобный способ встретиться, но отнимает у него около часа: сам он живёт на окраине, в студенческом хостеле. Как он сам говорит, “рассказывать можно долго, но все воспоминания фрагментарные”.

— Что ты делал прошлым летом?

— Я принимал участие во многих акциях. Первый раз вышел на улицу, когда Бабарико не допустили на выборы. Тогда была первая жестокая стычка с омоновцами, я возле монумента Победы стоял. И так до Нового года, пока все протесты не закончились. Я выходил всё время на протесты, каждые выходные. Мы не делали что-то радикальное, но выходили системно до ноября.

— Пострадал как-то? Поймали, избили?

— Конкретно от действий силовиков я не пострадал, но на одном из митингов была такая ситуация: я бегу-бегу от силовиков, и мне в ногу, в кроссовок, входит в стопу шуруп. На бегу снимаю кроссовок, а из кроссовка вытянуть шуруп не могу. В целом кровоток быстро остановился, относительно неглубоко вошло. Много было мелких травм, но серьезных — нет. 

— Где это всё было?

— Я был в совершенно разных районах. И на Серебрянке, и на стеле, и просто в центре Минска. Мои знакомые из силовых структур, рассказывая про какие-то столкновения в городе, говорили, что я мог это только в “нехтамотольках” прочитать, хотя я везде там сам был.

— И ни разу не задержали?

— Задержали первый раз в ноябре, я пробыл на территории РУВД в гараже сутки. А потом уже задержали в феврале и отправили на 15 суток. 
 

“Мінская праўда”

— Вообще, я увлекаюсь техникой, люблю огнестрельное оружие. Я и на журфак поступал, на веб-журналистику, из-за того, что мне нравится техника. И я поступал не потому, что меня там научат, а потому, что хотел поржать, найти связи и контакты.

— В каком году ты поступил?

— Поступил в 2019-м. Меня отчислили со второго курса. Зимой 2021 года. Но после первого курса в 2020 году я успел попасть на практику. В “Мінскую праўду” — чудесное место. На тот момент оно мне казалось не таким кринжовым (“постыдным” на молодёжном сленге. — Еврорадио). 

Я попал туда ещё с одной студенткой — Верочкой, она по жизни кроме учебников ничего не видит. И она несла всякий бред, типа “ваших Цепкало и Бабарико правильно посадили, а потому что у них четыре гражданства”. Я спросил, а как тогда ЦИК Тихановскую зарегистрировал, а она говорит: “Там сначала просто не заметили”. Я пришёл на практику, мне приставили кураторов — в основном это были студенты с журфака, которые выпустились чуть раньше — два-три года назад. 

— Что ты там делал?

— Я писал в рубрику “Дневник врача”, тогда мы ещё писали про COVID. Ничего необычного, записал на диктофон, написал статью, и началось самое интересное: долгое согласование, чуть ли не с Минздравом. После которого абзац про волонтёров, которые привозили воду, маски и халаты, превратился в одну строчку “волонтёры доставляли воду”. 

— Тебе понравилось?

— Когда я пришёл по окончании практики за подписью документов в “Мінскую праўду” — там увольнялись люди целыми отделами. Уже тогда всё было понятно.
 

Уголовные дела

— Что было дальше?

— Ну, летом я прошёл практику, пришёл на журфак. В сентябре уже все знали в универе, чем я занимался. Но тогда ещё протесты были в самом разгаре. Мы сначала организовывали безобидные акции, выходили на крыльцо с плакатами. Когда TUT.by лишили статуса СМИ, напечатали наклейки, раздавали на журфаке. Я занимался активизмом, писал в ВК каждому студенту принять участие в забастовке. 

— Попутно ходишь на протесты?

— В августе, когда я выходил на протесты, я думал, что будет “мясо”, но не думал, что это будет так. 9 августа я вышел на протесты без экипировки, 10 августа и дальше я всегда был в полной экипировке.

— Что тобой двигало? Протесты были в разгаре, но зачем студенческая активность, если ты выходишь на акции каждые выходные?

— Я не люблю насилие, я не какой-то жёсткий чел, негативно отношусь к дракам, но у меня обострённое чувство справедливости, и когда я вижу, что бьют кого-то, то закипаю. Если бы били меня — я бы потерпел. Такое было и на журфаке, когда студентов, которые даже не участвовали в политике, начинает прессовать всячески замдекана журфака, — у меня было желание или машину ему сжечь, или позвать парней, колени переломать. Это очень бесит.

— Так а за что отчислили с журфака?

— Меня отчислили после моего второго задержания. В день национальной забастовки, мы собирали заявления на забастовку. В тот день, когда универ реально не учился. Официальная причина — неуспеваемость. После этого я собрался и поехал в Польшу. Сейчас на меня в Беларуси заведены две уголовки: одна — уклонение от службы. Вторая — я не знаю точно, потому что моя бабушка отказывается брать заказные письма, но это “экстремизм”.

— То, что тобой заинтересовались из военкомата, и твоя протестная активность — это связано?

— Не могу точно утверждать, но после отчисления меня экстренно вызвали в армию. А к слову, мне в армию нельзя. Я не то чтобы какой-то радикальный чувак, но если я пойду в армию — то это дорога без обратного пути, я приеду в цинке.
 

Жизнь в Варшаве

— В Варшаву я приехал в марте. Когда приехал, понял, что мне плевать, куда я приехал и что я буду тут делать: хоть работать на скотобойне за 12 злотых в час. Первые дни, когда я уехал, была некая эйфория, потом, конечно, стало грустнее.

В целом, когда я выходил на улицу и это всё делал — не потому что я националист, за мову, культуру и всё остальное, — мне это было просто приятно. Но я и славянскую культуру люблю в целом. Мне поэтому Польша и нравится — потому что она славянская страна. Достаточно близкая Беларуси. 

— Есть какое-то разочарование сейчас?

— Я уважаю Тихановскую за то, что она сделала. Потому что она не политик, но в итоге результата она принесла гораздо больше, чем можно было даже себе представить. При этом считаю, что силовое крыло протеста было утеряно зря. Вместо координации и, если нужно, грамотного сдерживания и направления, все получили клеймо провокатора.