"То, что Лукашенко знал об аварии на АЭС на следующий день, вряд ли правда"

10 июля на строительной площадке Островецкой АЭС был поврежден корпус атомного реактора. Об аварии стало известно только через две недели благодаря посту в фейсбуке, сделанному жителем Островецкого района. "Росатом" признал, что происшествие имело место, однако корпус реактора совершенно не пострадал. Через месяц после инцидента министр энергетики Беларуси Владимир Потупчик заявил, что Беларусь хочет поменять разбитый корпус на новый. Инженер-физик из Москвы Андрей Ожаровский в беседе с Еврорадио рассказывает, почему "Росатом" хотел скрыть правду.

Секретность ― это фишка "Росатома"

Еврорадио: Как вы думаете, почему замена корпуса реактора стала возможной?

Андрей Ожаровский: Это все же половинчатое решение. Лучше бы от ненужного, дорогостоящего и опасного проекта отказались в принципе. А это доказывает, что мы были правы с самого начала, когда говорили, что это очень серьезный инцидент. Сначала пытались утверждать, что там все нормально, что только краска стерлась. А теперь меняют. Значит, что-то не так. Станция строится в условиях секретности, а потому, я думаю, мы никогда так и не узнаем истинных причин замены корпуса. Нам не показали видео с инцидентом, хотя оно существует. Возможно, он вообще был плохо сделан.

Еврорадио: Каким образом замена корпуса реактора может повлиять на строительство станции? Оно может затянуться?

Ожаровский: Было заявление, что вместо корпуса реактора первого энергоблока туда поставят уже готовый корпус реактора ко второму. Но это все равно повлияет на сроки сдачи станции. Даже если они сегодня начнут отгрузку, срок сдвинется минимум на полгода, пока корпус будут доставлять на строительную площадку. Это если они что-то опять не опрокинут.

Еврорадио: А с чем может быть связана эта атмосфера секретности вокруг АЭС? Это уникальность белорусской ситуации или такое явление характерно для всего постсоветского пространства?

Ожаровский: Это общая практика "Росатома". Они рапортуют о самом мелком достижении. О том, что сделали корпус, о том, что везут его на стройку, о том, что привезли. Хотя это все не достижения, а обычная работа. Здесь "Росатом" ведет себя как европейская корпорация. Но как только случается что-то внештатное, они сразу вспоминают, что являются наследниками созданного Берией Министерства среднего машиностроения.

Опасность для общества в том, что вот этот инцидент с корпусом реактора стал известен не потому, что "Росатом" рассказал, не потому, что сами строители об этом заявили, а потому, что нашлись смелые люди, которые написали про все в соцсетях. А потом рассказали журналистам. Фактически, общество заставило "Росатом" признать свою ошибку. Ситуация типичная. Они не могут работать по стандартам открытости. И не исключено, что о менее громких, но не менее опасных ситуациях мы вообще никогда не узнаем.

Вот на Ленинградской АЭС нашелся такой человек, его зовут Виктор Олейников. Он уволился со станции и начал рассказывать, как там фальсифицировали данные сварки циркуляционного трубопровода. Того самого, который приваривается к реактору. Поэтому я допускаю, что случай в Островце не единственный. Это индикатор стиля "Росатома". Когда корпорация закрыта для общественности, когда в общественности видят врагов и молчат о серьезных инцидентах.

Белорусы на строительстве Островецкой АЭС — всего лишь статисты

Еврорадио: Почему, по вашему мнению, молчала и Беларусь? Даже в государственные СМИ попало не так много информации.

Ожаровский: Это общая ситуация. Когда французы строят третий энергоблок на станции Олкилуото, происходит почти то же самое. Финляндия заинтересована в том, чтобы все отступления от инструкции и нарушения обсуждались, а бракованные части заменялись, а Франция старается все скрыть. И оправдывается, что если и нарушила инструкцию, то дала Финляндии нечто лучшее, а не худшее. Это стандартная ситуация при строительстве любой атомной станции.

Беларусь здесь слаба, у нее нет информации даже с самой строительной площадки. Я не верю словам Лукашенко, что ему доложили об инциденте на следующий день. Это вряд ли правда. Лукашенко заговорил о корпусе реактора через месяц. И только потому, что шум поднялся на весь мир. Строит станцию ​​"Росатом", деньги дает Россия, а белорусы на этой станции только в качестве декорации. Белорусское Минэнерго хорошо что хоть сейчас какой-то шаг сделало.

Еврорадио: А как "Росатом" себя ведет на территории России? Там больше контроля, ответственности или происходит то же?

Ожаровский: То же самое. Я уже рассказывал про Ленинградскую АЭС. Там похожий проект и там уронили не сам корпус реактора, а внутриреакторное устройство, 70-тонный блок оборонных труб. И ситуация была очень близкой к той, которая сейчас у вас. Строители начали фотографировать на мобильные телефоны, публиковать фото в соцсетях, и только после этого "Росатом" признал, что происшествие было, что придется новый блок делать. Но это возможно, если падает многотонное оборудование. По другим происшествиям все намного сложнее. Повторюсь снова: я не считаю, что то, что произошло в Островце, на Ленинградской АЭС, — уникальные ситуации. Это уже стиль "Росатома", корпорация потеряла навыки. Станции долгое время не строились. После Чернобыля был серьезный спад, теперь следующий после Фукусимы. Мы наблюдаем агонию атомной отрасли, когда они стараются доказать миру и обществу, что могут строить безопасные реакторы и станции. А на практике у них падают реакторы, они идут на многомиллионные дополнительные расходы.

Еврорадио: После новости о замене корпуса реактора в Беларуси начали шутить, что старый поменяют на новый, который хотели поставить на второй энергоблок. А туда, соответственно, поставят старый разбитый. Возможно ли это в реальности?

Ожаровский: Корпус реактора — слишком большое устройство для того, чтобы его можно было спрятать. Я думаю, мы узнаем, куда его денут. Возможно, с ним произойдет то же, что произошло с его братом. В городе Волгодонске, где их делают, один из корпусов поставили просто в качестве экспоната. Бракованный он был или тоже поврежденный. Думаю, сейчас нужно предложить, чтобы этот островецкий корпус тоже был использован как памятник. Чтобы стоял и напоминал строителям, как они строили Островецкую АЭС.