“Думал, это на месяц”: белорусы, которые уехали и надеялись скоро вернуться

С начала протестов в Беларуси прошел уже год. Тысячам несогласных с режимом Лукашенко пришлось искать себе новый дом за пределами страны.

Мы поговорили с вынужденными мигрантами. Они любят Беларусь, не планировали надолго уезжать из неё, а когда пришлось — надеялись на скорое возвращение. Монологи о сложностях эмиграции, тревоге за близких и планах на будущее.

Дарья Бабенко, Чехия

(пострадавшая от взрыва светошумовой гранаты в Новополоцке)

Почему я уехала? В Новополоцке в августе во время протестной акции меня ранило светошумовой гранатой: “множественные оскольчатые повреждения левой голени, бедра, грудной клетки, лобка, разрыв правой барабанной перепонки”. В местной поликлинике эту травму у меня лечил уролог. Он пытался оживить некоторые ткани, которые надо было просто удалить. 

Волонтёр из “ИМЁН” рассказал мне про программу в Чехии, которая помогает лечить людей, раненных во время протестов. Я решила попробовать отправить документацию и туда уехать. Во-первых, это казалось лучше, чем лечение урологом в Новополоцке. Во-вторых, стало известно, что раненных на протестах начали задерживать. В ночь протестов меня также задерживала милиция, следователь приходил.

Это воспринималось как поездка на лечение. С собой брала маленький чемодан на две недели: летние вещи, шорты, спортивные штаны, кофту... минимальный набор. Потом мне родители досылали то, что я оставила.

Позже я поняла, что вернуться не получится быстро. Я сразу не верила в очень быструю победу, но надеялась, что перемены всё же произойдут. Понимание, что надо оставаться, пришло после того, как у меня сняли деньги со счёта, которые на лечение перечислил ByHelp. Потом следователь позвонил моему брату, мол, мне надо написать, что я не имею претензий, либо написать заявление, чтобы начали расследование по поводу моих ран.

Зная себя, я бы ещё выходила на протесты. И так как у меня был опыт уже, меня бы, думаю, задержали. Поэтому в декабре в Чехии решила подаваться на беженство. Заявление было тяжело писать. Было сложно поверить, что ты не поедешь домой. Надеялась, что, может, к лету всё изменится.

Очень давит то, что нет возможности поехать домой. Также есть психологические проблемы, связанные с полученной травмой. Периодами становится очень тяжело. У меня был опыт учёбы за границей, во Франции, но тогда всегда была возможность увидеться с семьёй, приехать домой, а сейчас нет, и это тяжело.

Планы? Смириться с тем, что в ближайшее время ничего не изменится. Самая сложная цель. А так, я была принята на магистерскую программу в Париже, нашла работу в чешской корпорации с английским и французским языками. Но сложно строить планы, когда ты не разобрался с прошлым. Последний год я будто бы не жила, хотелось бы исправить это.

Александр, Украина

(член инициативной группы Виктора Бабарико)

Я уехал в июле, до выборов. Я входил в инициативную группу Виктора Бабарико, собирал подписи, а также помогал штабу с ИТ-проектами. В середине июля появилось ощущение небезопасности в Минске. Мне хотелось продолжать работать и помогать общественным инициативам, при этом находясь в безопасности, в спокойной обстановке.

Я взял пакетный тур в одну из балканских стран, у меня был обратный билет. Взял один чемодан с ограниченным количеством летних вещей, наличные деньги. Позже обстановка в Беларуси стала накаляться, начали срывать митинги Тихановской — стало понятно, что будет жарко. Потом в Беларуси пропал интернет. После 9 августа я решил повременить с возвращением и остаться за границей. Думал, что станет безопаснее — тогда и вернусь.

Но ситуация в Беларуси только ухудшилась. Закончилось моё безвизовое пребывание в отпуске, и я полетел в Украину. Сначала пожил в Киеве, потом перебрался в другой город — на юг. Настроение августа-сентября — протест вот-вот победит и можно будет вернуться. Сначала я снимал жильё на неделю, потом — на месяц, на два.

Постоянное жильё я снял только в марте. Тогда уже пришло понимание, что я эмигрант. Что надо не сидеть на чемодане, а обустроить жизнь там, где я есть: купить бытовые мелочи вроде фильтра для воды и утюга, начать строить долгосрочные планы. Это помогает прийти в нормальное состояние, немного выдохнуть. Я продолжал работать удалённо, в этом смысле мало что поменялось. Ко мне переехала со временем девушка, мы тут поженились. Друзья приезжают в гости. Люди из Беларуси приезжают бледные, испуганные, шарахаются от людей в форме. За неделю в безопасности немного отходят, даже цвет лица меняется.

Мне рискованно возвращаться. Сейчас сажают любых активистов, даже не активистов — журналистов. Жить с чувством постоянной угрозы я не хочу. Эмигрировать я не собирался: родился в Минске, там же хочу и жить. Хочу вернуться домой, делать что-то полезное для города, страны. Лето и осень показали, что лучше, чем дома, нигде не будет. Есть масса людей, которые хотят жить по-нормальному, брать ответственность за жизнь страны, это люди креативные, красивые. Этот тот народ, частью которого хочется быть. 

Лукашенко уйдёт. Первое время, может, будет печально, но есть ощущение, что у нас всё ещё великолепные перспективы. Ты понимаешь, что ты часть этого народа и у тебя много с ним общего, а за границей, даже в близкой культурно стране, культурный код отличается. Наверное, я бы переехал из Украины дальше на запад, если бы не верил, что смогу скоро вернуться.

Эмиграция — это непросто. В Украину просто уехать, но сложно остаться. Первые полгода — безвиз, а дальше надо оформлять ВНЖ. Для этого нужны основания. Бюрократия довольно сложная.

В целом отличий много. Украина — страна с радикально большим уровнем свободы. Здесь всё, что не запрещено, разрешено. Свобода предпринимательства, на углах точки везде, полиции мало, её никто не боится. Этот дух свободы быстро впитываешь и тоже перестаёшь бояться, что чего-то нельзя.

Государство в принципе меньше влазит в жизнь гражданина. С одной стороны, оно тебя не контролирует везде. С другой — государство не успевает вовремя менять инфраструктуру, чинить что-то. Если у кого-то нет терминала или не выдают чеки, ты не отправишь туда проверку. Договоры на аренду квартир никто не регистрирует — не хотят платить налоги. Выходит, люди сами решают, как распорядиться деньгами. По ощущениям, в Беларуси более зрелое общество. У нас люди хотят жить по законам, в Украине не хотят — просто не верят, что все его будут соблюдать. 

Уезжать стоит, если в Беларуси вам плохо. Не представляю, как бы прожил этот год в Беларуси в атмосфере страха и несвободы. Мне кажется, важно сохранить своё здоровье — физическое и психическое, чтобы когда всё произойдёт, вернуться и помогать своей стране строить будущее. 

Максим Паршуто, Польша

(сотрудник НАУ)

Я уехал в середине декабря. Во время протестов я волонтёрил, ходил на марши, вёл соцсети. Но зимой появилась мысль взять отпуск за свой счёт и превратить моё волонтёрство в полноценное сотрудничество с НАУ. Я оформил гуманитарную визу в Польшу. 

Думал, что за этот отпуск мы успеем победить, да ещё и отдохнуть съездить. Была уверенность, что за полгода уж точно справимся. С собой взял чемодан зимних вещей, летнюю одежду даже не брали. Я осознанно не интегрируюсь в Польше, не учу польский, хоть и понимаю, что это неправильно. Такая вот позиция человека, который приехал ненадолго. 

Конечно, бывают мысли о том, что я ещё не скоро смогу вернуться домой. Но, как правило, это быстро проходит. Делаем всё для того, чтобы страна стала свободной. Всё ещё нет ощущения, что мы уехали навсегда, это временный отъезд.

Что было бы, если бы я остался в Минске? Сидел бы. Но я очень скучаю по стране, конечно. Видеться со всеми сложнее стало. С семьёй не виделись с декабря. Друзья со временем тоже выезжают из Беларуси, видимся в других странах. По Минску скучаю. 

Ощущение твоего — ценнее многих материальных моментов. В Минске есть знаковые места, связанные с людьми. Я видел, как развивалась Октябрьская, и мне хочется смотреть, как страна развивается дальше. 

Повезло, что я застал время активных уличных протестов, эти заряды энергии. Ощущение присутствия в историческом событии подбадривает. При этом есть и тоска,  когда читаешь новости о задержанных знакомых, друзьях. После журфака я связан со многими журналистами. Иногда возникает желание всё бросить и поехать помочь. 

Польша — это страна, какой могла бы быть Беларусь. Варшава комфортна, тут развит транспорт, магазины, здесь такие же приветливые люди. Тут тоже чисто, уровень жизни в среднем выше. Бывает, что накатывают мысли: белорусы могли бы жить не хуже, если бы не диктатура.

Сейчас я ещё некоторое время нахожусь в Грузии. Обращаю внимание на силовиков. По привычке ожидаешь плохого, а тут видишь, что грузинский полицейский общается с туристами, советует, где поесть. Нормально думать, что они помогут, а не причинят вред. Это ведь сервис по защите граждан. 

Многие за границей поддерживают белорусов. В какой-то момент стало привычкой самому заговаривать с таксистами. Рассказываю им про нашу ситуацию. Многие переживают. Белорусов любят, это факт. Хоть нас и пытались убедить, что мы живём на клочке земли и никому не нужны.

У меня никогда не было желания уезжать из Беларуси. Мне очень хотелось бы жить в своей стране, а в другие — просто путешествовать.