Федор Живалевский: Хочу делать литературные вещи, а не примитивный панк-рок

Лидер группы "Голая манашка" Федор Живалевский наконец вернулся из мест заключения, где отбыл два года из трех за какие-то там дела с наркотиками. В интервью Еврорадио он рассказал о том, как жил за решеткой, тюремном ансамбле, творческих планах и новом проекте совместно с музыкантами группы "Мутнаевока".

Начнем с того, как ты сейчас себя чувствуешь. Когда ты вышел, где сидел и с кем?

Федор Живалевский: Вышел я 26-го июля, раньше, чем ожидал. Пришлось попортить себе нервы, чтобы отпустили раньше, и, как выяснилось, такое возможно. За все время — два годы и месяц — я мог бы отметить несколько встреч. Первая встреча была с Автуховичем. Это был 2009 год, 14-я камера на Володарского. Когда мы познакомились с Николаем, у него была паранойя. Когда мы ходили гулять во дворик, он не мог со мной нормально разговаривать, ему все время казалось, что повсюду микрофоны. Я задавал ему какие-то вопросы, и он все время пугался этих вопросов, поэтому пришлось свести все к бытовым моментам. Ну и в конце уже, наверное, в последнюю неделю, присмотревшись друг к другу, смогли поднять некоторые вопросы, но коротко. С этим человеком мы пробыли три месяца в одной камере. Начиная с этого знакомства можно сказать, что моя жизнь пошла в другом направлении. Появились новые интересы, я начал по-другому смотреть на то, что происходит вокруг меня. Если сначала все было весело, то уже потом мне это веселым не казалось. Я смотрел на то, что происходит, как в нашей стране милиция зарабатывает деньги на людях, на их судьбах, как делается карьера. Все это очень неприятно видеть и слышать. После чего я поехал на такой режимный объект, как колония №1, где познакомился с начальником этой колонии... через 15 суток изолятора за то, что сделал замечание, что он ненормативную лексику употребляет. Короче, это мне вылилось 15-ю сутками мокрого изолятора.

Так а что изменилось? Раньше ты был таким панк-рокером — а сейчас что?

Федор Живалевский: Изменилось... оптимизм куда-то исчез, исчезла эйфория, осталось желание оставаться собой, до последнего на этот раз. Все те идеи, которые есть, они остаются, просто смотришь на это все со строрны. Если у тебя есть возможность продолжать, то ты будешь продолжать. Мне казалось, что меня изменит, что я буду какой-то другой. Нет! У меня была ненависть, я думал, ненависти не станет, но ненависти стало еще больше. И теперь это не та детская ненависть, которую сразу показываешь, а это уже действительно взрослая ненависть. Насчет милиции и правоохранительной структуры я могу сказать просто: ни один нормальный мужик не будет работать на такой работе.

Когда ты вышел в прошлый раз, у тебя было много музыкального материала. А теперь как?

Федор Живалевский: Да, на базе колонии №8 удалось поработать в местном клубе, работать приходилось на заказ, но иногда времени хватало на то, чтобы заниматься своими стихами и композициями. Пришлось даже побороться за белорусский язык, потому что сразу не хотели, чтобы исполнялись песни на белорусском языке. Все это пришлось делать через церковь, через людей, которые там уже определенное время отбыли...

Получается, что ты нашел там каких-то музыкантов, собрал бэнд...

Федор Живалевский: Ну, это обычная группа на базе клуба в колонии. Кто-то из ресторана, кто-то на свадьбах играл. Возрастные категории разные. Сложно работать в таком коллективе, но мы работали целый год, пока я там находился.

А какие у вас там инструменты были?

Федор Живалевский: Нормальные инструменты были, все было как нужно и не панкота! Хватало и аппаратуры и инструментов, главное было работать, делать что-то. Это не то, конечно, что мы тут для клубов готовим, там свой формат...

Кстати, что ты имел в виду, когда говорил о работе на заказ?

Федор Живалевский: Требовали белорусский радиоформат. Начиная с Тихановича и продолжая кем угодно.

Но свое тоже исполнял?

Федор Живалевский: Буквально 15 процентов репертуара.

Еще до разговора Федя рассказал, что плей-лист песен, которые исполнялись на редких концертах в колонии, составлялся руководством. Музыкантам просто давали записи, они их снимали, репетировали и исполняли. А еще Федор рассказал, что очень сложно выступать перед осужденными, потому что от них много требований и каждого нужно выслушать, и хотя бы попробовать исполнить его пожелания. Но все же вернемся к разговору.

Заметил ли ты после выхода какие-то перемены в том же Минске?

Федор Живалевский: Особенно не могу сказать, что меня что-то впечатляет, кроме личных психологических проблем, связанных с адаптацией и всем остальным. Ну, конечно, когда ты два года видишь совдепию 20-летней старины, а потом возвращаешься в свое время, то это вызывает шок.

Ты успел послушать какие-то новые популярные белорусские группы? Что вообще можешь сказать о последних тенденциях на белорусской рок-сцене, нашел что-то интересное для себя?

Федор Живалевский: Я ничего не искал интересного. Мне понравилась группа "Аддис Абеба", но это уже не новое, я так думаю. Не понравилось мне, что уже нет такой команды, как "ДетиДетей". В свое время слушал даже там эту группу. Старыми рокерами я никогда не восторгался, кроме Змитра Войтюшкевича. То, что делает Войтюшкевич, мне всегда нравилось, нравится и сегодня. Даже можно было бы что-то взять от него, поучиться чему-нибудь.

Ходил уже на какой-нибудь концерт?

Федор Живалевский: Нет, пока не ходил.

А планируешь?

Федор Живалевский: Пока никуда не приглашают:).

Так понимаю, что и кватрирников никаких тоже не давал?

Федор Живалевский: Кватрирников не играл, но была такая мысль — параллельно с тем, как мы готовимся к концерту, со Змушко Евгением сделать несколько кватрирников. Наверное, даже в конце этого месяца... Будем оставлять информацию в интернете.

Кстати, о новом материале, который ты писал там. Есть ли какие-то перемены в том, что было раньше и что есть сейчас?

Федор Живалевский: У меня появилось желание делать более литературные вещи, а не такие примитивные панк-рокерские, которых теперь много. Была такая мысль, что мало литературной музыки, которая могла бы иметь настоящую ценность для белорусской культуры. Чтобы на нее могли обращать внимание не только люди, которые имеют отношение к культурной жизни в Беларуси, а также и молодые люди могли обратить внимание. Сейчас я много работаю над текстами, чтобы новые были качественными именно в литературном смысле — не коммерческом, а литературном. Чтобы это было не стыдно исполнять. Такие вот перемены.

А в музыкальном смысле?

Федор Живалевский: Ну, и в музыкальном. Сейчас больше обращаем внимания на аранжировки... Уже много чего добавилось. Тем более, что уже приходится брать консультации у студентов музыкального училища и академии.

Сейчас белорусский рок по звучанию возвращается к, скажем, классике. Может, и вы попробуете в этом роде?

Федор Живалевский: По моему мнению, у белорусских музыкантов есть одна общая проблема — они стремятся быть похожими на классиков рок-н-ролла. Если учитывать, что сейчас есть такие возможности делать звук, и если к этому подходить с творческой стороны, то уже не стоит задаваться вопросом, лучше ли мы звучим, чем Deep Purple, например. Я думаю, что в особенности музыканты, как творческие личности, должны жить с творческим началом буквально во всем. Ставить целью быть, как кто-то, я считаю неразумным. Музыки много, и не интересно слушать одно и то же, воособенно, если это подсовывается как что-то современное. Это я, мягко говоря, намекаю на "Ляпис Трубецкой". Мы знаем, что такую музыку покупают, причем больше чем другую музыку. Но зачем тогда говорить, что мы занимаемся творчеством? Если мы зарабатываем деньги, то мы зарабатываем деньги. Так сложилось, что, когда мы зарабатываем деньги, становится сложнее. Но каждый делает выбор сам. Сегодня моден панк, а у нас романс.

Я так понимаю, что цель зарабатывать деньги музыкой ты не ставишь?

 Федор Живалевский: И никогда не ставил.

То есть ты планируешь где-то работать, а музыка — это хобби?

Федор Живалевский: Ну не совсем хобби. Если учитывать, что я с 15 лет на сцене, а мне сейчас 29, я бы не сказал, что это хобби: это уже образ жизни.

Расскажи о том, чем сейчас занимаешься.

Федор Живалевский: У меня есть коллега, с которым мы сейчас работаем над новой программой. Это Евгений Змушко — фронтмэн группы "Мутнаевока". И в ближайшее время, думаю, сентябрь будет отмечен каким-то мероприятием.

Это будет "Голая манашка" или что-то другое?

Федор Живалевский: Это будет совместный проект "Голай манашкі" и "Мутнагавока". Дело в том, что все это время некоторые музыканты "Голай манашкі" работали с "Мутнымвокам". Можно сказать, у нас единый творческий коллектив, и мы уже давно работаем вместе, начиная с 2007 года. Все это время мы поддерживали связь, поэтому эта ситуация, которая сложилась очень давно".

Что отличительного можешь сказать о новой программе, которую вы сейчас пишете? Чем заинтересуешь?

Федор Живалевский: Чтобы сразу все стало понятным, в новой программе, кроме авторских песен, будут композиции на стихи Богдановича, Арсеньевой и Новика-Певуна. Если это будет возможно, то сделаем программу концептуальной. Мол, белорусская судьба, показать какой-то путь, начиная от неформальных позиций и до идей религиозного характера.

В песнях присутствует религия?

Федор Живалевский: Присутствует. Даже можно сказать, что несколько стихотворений будут в виде христианского рока. Это будет не тот христианский рок, который мы привыкли слышать, потому что через религию нам тоже идеологически что-то навязывают, а, по-моему, все может быть иначе.

А что насчет старых песен? Будут они исполняться или будут перерабатываться и появятся в другом виде?

Федор Живалевский: Нет, ничего перерабатываться не будет — и так есть, над чем работать. А так, старые песни, разумеется, возьмем. Уже будут учитываться пожелания тех людей, которые будут посещать концерты.

По текстам песни сейчас станут серьезными рассуждениями на философские темы?

Федор Живалевский: Если учитывать, что и я, и Евгений увлекаемся философией и религией, то рассуждения будут, только уже более во взрослом формате. Чтобы это не выглядело, как 16-летние финты. У нас всегда присутствовала философская база, она  и будет присутствовать. Мы взяли такое начало и от него уже никуда не отойдем.

Сейчас много разговоров среди музыкантов о том, что работать невозможно: мол, или концерты запрещают, или гонораров нет, или публика не ходит... Короче, все время жалуются, что в Беларуси жизнь музыкантов хреновая. Некоторые планируют вообще съезжать. А что ты на этот счет думаешь? Не возникало таких желаний?

Федор Живалевский: Думаю, что они там в какой-то другой стране никому ненужны. Нахрена ездить в Польшу, Украину, Россию? Это можно делать время от времени, но там своих хватает, это раз. Два — если что-то не нравится, так не занимайтесь этим. Занимайтесь этим так, как вы можете этим заниматься. А стонать, что не хватает денег или условий... Если бы классики, на которых современные музыканты молятся, думали об этом, то, пожалуй, не было бы ни классики, ни современной музыки. Я мало знаю таких классиков рок-н-рола, которые бы начинали с какой-то коммерческой базы. Делайте на том, что у вас есть. Если не можете, то, значит, вы такие музыканты.

За этих два года, наверное, публика уже забыла про "Голую манашку", и полностью вероятно, что очень мало людей будет на вашем первом выступлении...

Федор Живалевский: Это не страшно! Я думаю, что когда те 500 человек соберутся, с которыми поддерживается связь в том же интернете, то этого уже хватит для первого концерта.

А ты там поддерживал связь с поклонниками?

Федор Живалевский: Это незаконно — поддерживать связь по интернету, находясь в колонии, но я поддерживал. Так вот, а если соберутся еще те полторы тысячи, которые ходят на "Мутнаевока", то это уже выше крыши.

Остается только пожелать Федору быстрее акклиматизироваться и опять загреметь на белорусской клубной сцене. За датами выступлений совместного проекта "Голай манашкі" и "Мутнагавока" мы будем пристально следить и обязательно вовремя сообщать вам.

Фото с официального сайта группы