Как выборы повлияли на психику белорусов?
Действия властей поспособствовали единению людей, полагает психолог Ольга Андреева. По её мнению, теперь такое совместное переживание дает белорусам надежду на перемены. Больше нет ощущения тупика и безвыходности.
Еврорадио: Как выборы повлияли на психику белорусов, и какие эмоции мы теперь испытываем с психологической точки зрения?
Ольга Андреева: Белорусы испытывают разные эмоции. Кому-то абсолютно все равно, что происходит. Какая-то часть населения боится перемен… Но для какой-то части населения ситуация действительно поменялась – люди оставили позицию безразличия, они уже не могут оставаться безразличными.
Чем больше мы будем бороться за свою свободу и самоуважение, тем более психически гармоничными и здоровыми будут люди.
Разные люди, которые не ожидали таких итогов, говорят, что теперь переживают горе. Психологи называют 4 стадии переживания горя: отрицание, когда человек не хочет верить в то, что произошло, злость, торг и принятие ситуации такой, какова она есть, и грусть по этому поводу. На какой из четырех стадий сейчас находятся белорусы, которые не приняли итоги выборов?
Если честно, я не склонна рассматривать эту ситуацию через такие стадии. Белорусы переживают разные эмоции – у кого-то много гнева и отрицания, кто-то пытается торговаться… Для меня, например, попыткой торга является письмо нашей очень уважаемой писательницы Светланы Алексиевич. Она предлагала власти разговаривать с теми, кто ей не интересен. “А давайте поговорите с нами… Как мы будем встречать Рождество – вы и мы?”
Но все-таки то, что произошло, вряд ли надо считать горем. Иллюзии были только у части населения. Вряд ли было возможно ожидать какой-то милости или поблажки, зная особенности людей, которые принимают решения.
В одном из ваших интервью вы отметили, что белорусы, которые ждали перемен, в своем большинстве переживают злость? Каким образом?
Злость может выражаться по-разному. Остановить общественный транспорт или не выйти на работу – это уже очень радикальный протест. Попытка выйти на улицу была, и люди знают, как они будут за это платить.
Но это не значит, что люди смирятся с тем, что происходит. Люди просто чувствуют гнев. Вернуть их назад в доброе состояние уже невозможно. Злость выражается в том, что сегодня большее количество людей готово говорить не только на кухне, но и с соседями, со знакомыми… Люди уже меньше боятся выражать свой гнев. Проснулись некоторые, кому было все равно.
Теперь ситуация такая, что придется сделать выбор на чьей ты стороне. Сегодня остаться ни там и ни там намного труднее. В течение многих лет значительная часть населения жила с ощущением бесперспективности. Теперь такое совместное переживание дает людям надежду на перемены. Больше нет ощущения тупика и безвыходности.
Есть люди и “по другую сторону баррикад”. Они действительно по-другому видят ситуацию?
Манипулировать сознанием людей достаточно просто. Если учесть, что значительная часть населения Беларуси ни разу не выезжала за границы страны, то им можно рассказывать что угодно.
Второй момент. У человека должна быть определенная картинка реальности, и она не должна быть противоречивой. И когда человек идет на службу режиму, то для того, чтобы внутри не было сильного конфликта, он фильтрует информацию – выбирает то, что соответствует его деятельности и игнорирует то, что противоречит. Это нормальная работа человеческой психики по защите самой себя.
Но сформировать реальность таким образом получается не всегда – противоречия бросаются в глаза. А человек – социален, он зависит от мнения других людей.
Режим репрессивными мерами поспособствовал объединению людей. Белорусы были очень сильно разобщены, а это подтолкнуло к объединению, к формированию новой солидарности.
Да, часть людей объединялась… Но не разобщила ли эта ситуация белорусов в целом? Мы не разделились на “белых” и “красных”? Не раскололось ли еще больше общество?
Мы же не в состоянии гражданской войны. Когда я беседую с женщиной, которая боится перемен, то мы с ней все равно разговариваем, даже о том, в чем наши взгляды не совпадают. Я не становлюсь по отношению к ней в высокомерную позу. Она мне высказывает свои сомнения, а я объясняю, что если она против перемен, то она перекрывает кислород своим внучкам, лишает их шансов жить на достойную зарплату...
Я все равно думаю, что у нас есть основа для диалога. Но то, что расколота властная верхушка и весь остальной народ – это очевидно. Эта верхушка не поддерживается и мировым сообществом, у нее нет базы, на которую можно опереться.
Общество находится на интересном этапе, что-то вызревает. И даже если сегодня ничего не изменится, люди внутри себя меняются, у них появляется больше достоинства. Их действительно надо было так сильно унизить, чтобы их способность терпеть была исчерпана.
Еврорадио: Как выборы повлияли на психику белорусов, и какие эмоции мы теперь испытываем с психологической точки зрения?
Ольга Андреева: Белорусы испытывают разные эмоции. Кому-то абсолютно все равно, что происходит. Какая-то часть населения боится перемен… Но для какой-то части населения ситуация действительно поменялась – люди оставили позицию безразличия, они уже не могут оставаться безразличными.
Чем больше мы будем бороться за свою свободу и самоуважение, тем более психически гармоничными и здоровыми будут люди.
Разные люди, которые не ожидали таких итогов, говорят, что теперь переживают горе. Психологи называют 4 стадии переживания горя: отрицание, когда человек не хочет верить в то, что произошло, злость, торг и принятие ситуации такой, какова она есть, и грусть по этому поводу. На какой из четырех стадий сейчас находятся белорусы, которые не приняли итоги выборов?
Если честно, я не склонна рассматривать эту ситуацию через такие стадии. Белорусы переживают разные эмоции – у кого-то много гнева и отрицания, кто-то пытается торговаться… Для меня, например, попыткой торга является письмо нашей очень уважаемой писательницы Светланы Алексиевич. Она предлагала власти разговаривать с теми, кто ей не интересен. “А давайте поговорите с нами… Как мы будем встречать Рождество – вы и мы?”
Но все-таки то, что произошло, вряд ли надо считать горем. Иллюзии были только у части населения. Вряд ли было возможно ожидать какой-то милости или поблажки, зная особенности людей, которые принимают решения.
В одном из ваших интервью вы отметили, что белорусы, которые ждали перемен, в своем большинстве переживают злость? Каким образом?
Злость может выражаться по-разному. Остановить общественный транспорт или не выйти на работу – это уже очень радикальный протест. Попытка выйти на улицу была, и люди знают, как они будут за это платить.
Но это не значит, что люди смирятся с тем, что происходит. Люди просто чувствуют гнев. Вернуть их назад в доброе состояние уже невозможно. Злость выражается в том, что сегодня большее количество людей готово говорить не только на кухне, но и с соседями, со знакомыми… Люди уже меньше боятся выражать свой гнев. Проснулись некоторые, кому было все равно.
Теперь ситуация такая, что придется сделать выбор на чьей ты стороне. Сегодня остаться ни там и ни там намного труднее. В течение многих лет значительная часть населения жила с ощущением бесперспективности. Теперь такое совместное переживание дает людям надежду на перемены. Больше нет ощущения тупика и безвыходности.
Есть люди и “по другую сторону баррикад”. Они действительно по-другому видят ситуацию?
Манипулировать сознанием людей достаточно просто. Если учесть, что значительная часть населения Беларуси ни разу не выезжала за границы страны, то им можно рассказывать что угодно.
Второй момент. У человека должна быть определенная картинка реальности, и она не должна быть противоречивой. И когда человек идет на службу режиму, то для того, чтобы внутри не было сильного конфликта, он фильтрует информацию – выбирает то, что соответствует его деятельности и игнорирует то, что противоречит. Это нормальная работа человеческой психики по защите самой себя.
Но сформировать реальность таким образом получается не всегда – противоречия бросаются в глаза. А человек – социален, он зависит от мнения других людей.
Режим репрессивными мерами поспособствовал объединению людей. Белорусы были очень сильно разобщены, а это подтолкнуло к объединению, к формированию новой солидарности.
Да, часть людей объединялась… Но не разобщила ли эта ситуация белорусов в целом? Мы не разделились на “белых” и “красных”? Не раскололось ли еще больше общество?
Мы же не в состоянии гражданской войны. Когда я беседую с женщиной, которая боится перемен, то мы с ней все равно разговариваем, даже о том, в чем наши взгляды не совпадают. Я не становлюсь по отношению к ней в высокомерную позу. Она мне высказывает свои сомнения, а я объясняю, что если она против перемен, то она перекрывает кислород своим внучкам, лишает их шансов жить на достойную зарплату...
Я все равно думаю, что у нас есть основа для диалога. Но то, что расколота властная верхушка и весь остальной народ – это очевидно. Эта верхушка не поддерживается и мировым сообществом, у нее нет базы, на которую можно опереться.
Общество находится на интересном этапе, что-то вызревает. И даже если сегодня ничего не изменится, люди внутри себя меняются, у них появляется больше достоинства. Их действительно надо было так сильно унизить, чтобы их способность терпеть была исчерпана.
