На киевском фестивале Гогольфест открылась «Сцена переселенца»

Открылась «Сцена переселенца» документальным проектом о Крыме режиссеров Натальи Ворожбит, Алексея Карачинского и Георга Жено. В день закрытия, Театр переселенца показал премьеру — спектакль «Папа разберется». Это история переселенки из Алчевска, которая, несмотря на войну и потерянный дом, не оставляет мечту создать в Киеве кукольный театр.

О ней, о других беженцах из разных стран, а также о том, как театр делает то, чего не делают политики, Георг Жено рассказал в интервью журналисту «Громадское на русском» Ксении Турковой. 

— В прошлом году лингвисты признали одним из главных слов года слово «беженцы». Действительно, оно и сейчас остается одним из самых главных и актуальных слов. Вы занимаетесь театром переселенцев в Украине уже почти год – по вашим ощущениям нет ли у аудитории, публики усталости от этой темы.

— Нет, потому что с кем бы ты не говорил — у каждого человека есть своя история, которая связана с тем, что чей-либо родственник, либо близкий страдает в данный момент от войны которая происходит на Востоке. Тут скорее не вопрос в том, что мы устали это слушать или видеть. Суть в том, что Украине не хватает сил длительным образом справиться с двухмиллионным потоком переселенцев. Мы на круглом столе говорили о том, что ощущается общая усталость.

 — Вот и я говорю об этом. Мы устали от войны и военных сводок. Мы воспринимаем это уже как рутину. Не так остро, как в начале. Точно так же и проблема переселенцев. Тоже от неё люди устают и не так обращают на неё внимание. Это чувствуется?

— Не на нашей сцене, потому что когда ты делаешь театр, то в это и есть момент обострения. Почему тут театр нужен? Потому что он будет обострять внимание на том, что игнорировать эту страшную проблему нельзя, ведь дальше будет еще хуже. Я думаю, что у Кремля нет цели отобрать земли, их цель разрушить Украину изнутри. Понятно, что Украине не хватит сил долго выдерживать это человеческое горе. Мы должны думать какие стратегии выработать, чтобы, будучи в этом постоянном стрессе, в котором мы все находимся, не разрушить самим себя. И как раз тут у театра может быть ключевая функция, театр выходит, может быть, на первые позиции. Те задачи, которые по идее должны решать политики, а очевидно, что они этот вопрос решать не могут, в нашем случае может решать культура. 

— Театр, в этом случае, решает не только политическую задачу, но и такую, я бы сказала, врачебную. Он исцеляет людей, которые это пережили, поскольку актеры проговаривают травмы. Рассказывают свои истории. Актеры, которые у вас играют, они по нескольку раз проговаривают одни и те же истории?

— По-разному. Все зависит от того насколько есть желание и потребность. Насколько человек себя чувствует хорошо. В проговаривании своей истории, часто травматичной, есть цель, чтобы человек прочувствовал, что он не один со своим горем. Что у него есть место где он может этим поделиться. И это уже легче. В лучшем случае происходит процесс, в котором человек ощущает себя не жертвой, тех событий в которых он был, а героем своей биографии. Для некоторых участников важно снова и снова проговорить, и поделиться. Кому-то хватает и один раз, и на этом все. Большинство же историй не найдут свой путь на сцену. Есть вещи, где мы с моим коллегой военным психологом Алексеем Корчинским понимаем, что это вещь, которая должна быть лишь в пространстве между нами, тут не должно быть публичности. Мы выпускаем только те истории, где чувствуем, что этот рассказ сможет укрепить личность. Что это в конечном итоге поможет.

 — А новые актеры к вам приходят?

— Да, мы с Натальей Ворожбит и Алексеем Корчинским в данный момент работаем над новым проектом «Возвращение Крыма». Мы хотели его выпустить раньше, но мы поняли, что Крым стал настолько сложной и болезненной темой, и исторически, и политически, что скорее всего весь сезон придется над этим работать. Да, к нам может в любой день обратиться каждый переселенец. У нас есть бесплатные консультации. И много людей обратившихся к нам нашли новые социальные контакты. Мне жаль тратить свои силы на то, чтобы ставить сейчас Шекспира или Достоевского. Гораздо интереснее использовать свои навыки для того чтобы поддержать людей, к которым приходит трагедия.

— Программа на Гогольфесте посвященная в целом проблеме беженцев – откуда люди приехали?

— Мы тщательно отбирали театры. Есть такой момент, что часто театральные фестивали сделаны для того, чтобы показать шедевры. Тут была другая цель. Мы собрали разных художников, из Украины, Из Германии, из Сирии.

 — То есть там есть и сирийские беженцы? Вы говорили, что есть еще из Палестины?

— Да, из Палестины. Мы показываем наши работы на сцене переселенцев Гогольфеста, мы ездим на гастроли. Будет две новые премьеры в рамках этой программы. Но главная цель это не показ, а общение между людьми, которым эта тема важна. Мы друг у друга учимся. Мы как театралы, используем инструменты с целью помощи людям, и помощи себе. Этот обмен я чувствую. Он очень богатый этот обмен. Я думаю, что для моих молодых украинских коллег важен момент ни где-то услышать, что в Европе есть театр переселенца, а видеть их здесь. Входить с ними в контакт. Чтобы они чувствовали, что они не одни.

 — А что общего у украинских переселенцев и у сирийских?

 — Мы должны признать, что жестокость войны в Сирии больше чем в Украине. Там используется химическое оружие. Но суть остается одна — смерть близких, покалеченные судьбы, потеря всего. Героиня одного нашего спектакля всю жизнь работала на заводе, и училась уже после пятидесяти на режиссера театра кукол в Луганской области и устроила свой театр в Луганской области. Пришла война, бомбежки, ей пришлось все оставить. Она осталась одна. Человек в таком преклонном возрасте должен начинать жизнь заново. С этим же сталкиваются люди в Сирии, которые попали к нам в Германию. В Германию приехало более одного миллиона беженцев в прошлом году. С этим тяжело справиться. Чтобы другим людям помочь нужно самому понимать, как я справлюсь с потоком людей. Это все может вести к агрессии. Разные настроения у людей относительно беженцев.

— Как раз один из спектаклей посвящен тому, как в провинциальных городах относятся к переселенцам. Из Полтавы театр, да?

— Совершенно верно. Почему мне был так важен спектакль именно из Полтавы, потому что сложные отношения у местного населения с переселенцами. Слишком много стереотипов. Тут еще задача театра — сломать эти стереотипы. Когда Наталья курировала театр во Львове, я видел, что дети из восточной Украины общаются с детьми и западной Украины. Так вот, наша задача — продолжить ломать стереотипы. Делать бесконечные совместные проекты. Театр и является сегодняшней политикой, которая может спасти страну.