“На войне было проще”: доброволец вернулся из Украины. Ему нужна ваша помощь

Если сегодня вы вызовете “Убер” в Варшаве, на заказ может приехать “Тихий”.

Он участвовал в боевых операциях, о которых вы читали в новостях: в освобождении Херсонщины, в летнем контрнаступлении Украины.

— А вам хотелось бы, чтобы хоть кто-то из пассажиров знал, кто вы? Спросил о войне?

— Нет.

На войне было проще. В Украину “Тихий” поехал добровольно. В Польшу приехал, потому что пришлось. На войне хотелось поспать и в душ. Сейчас душ можно принимать хоть каждый час — только ничего не хочется.

Когда о белорусах заходила речь как о соагрессорах, белорусы часто апеллировали к добровольцам. Мол, наши ребята воюют вместе с украинцами. Что ж, теперь белорусским добровольцам, которые возвращаются из Украины, нужна ваша помощь.

Здесь для “Тихого” открыт персональный сбор (безопасно задонатить могут те, кто находится не в Беларуси). А ещё вы можете помочь ему, предложив работу. Контакты добровольца есть в редакции, напишите нам.

“Молодцы, ребятки, Киев в той стороне”

“Тихий” — не настоящий позывной. Своё имя наш собеседник тоже не называет — предлагает выбрать для него псевдоним. Любой. “Константин?” — “Отлично”.

Его родственники в Беларуси до сих пор не знают, где Константин провёл последние два года. Думают, что просто уехал в Польшу. В поддержание этой легенды он все два года делал фото на нейтральном фоне — как будто и правда в Польше, а не на юге Украины.

— Война меня застала в Беларуси. Я ехал на работу. Компания, с которой я сотрудничал, была связана с российским рынком. Приехал на работу, почитал новости — и в тот же день уволился. Несколько дней приходил в себя. А потом за последние деньги сделал визу в Польшу (тогда сложно было записаться на подачу в визовый центр) — и поехал.

Я не знал, куда и зачем еду, ехал с мыслью, что хочу быть полезным хоть чем-то. Хочу помогать украинцам — хоть в чём-то. Завалы разбирать, что угодно… Читаешь новости, а там — танки едут из Беларуси, ракеты летят из Беларуси. Я чувствовал на себе груз ответственности.

У меня не было никакой специальной подготовки, только срочная служба в белорусской армии, где мы за всё время пару раз съездили на полигон пострелять. И хорошо, если с тобой не ехали товарищи, потому что тогда ты мог расстрелять ещё и их патроны и вместо восьми выстрелов сделать шестнадцать. В общем, подготовка, которую я получил в белорусской армии, никак мне не помогла на войне.

В Польше к тому моменту собралось около двух десятков белорусских добровольцев — вместе они выехали в сторону Киева.

— Помню, на границе впечатлило: тысячи людей выезжают из Украины — и 30 человек въезжают. Украинские пограничники спросили нас — куда? Похвалили и сказали: “Вперёд, Киев в той стороне”. Российские войска тогда всё ещё были под Киевом, но уже начинали отступать.

Помню первые впечатления от города: такой огромный — и пустой. По дорогам едут одна-две машины. Людей нет. Жизнь остановилась.

“Поскорее бы поесть, поскорее бы душ принять. Так мало нужно для счастья”

— Когда попадаешь на задание, когда начинается бой, думаешь о мелочах. О еде, о воде. О том, что нужно сделать, чтобы всё это побыстрее закончилось, чтобы ты снова попал на КНП (командно-наблюдательный пункт), отдохнул, сходил помыться. Думаешь: ещё часик-два потерпеть — и мы спрячемся, и будет время отдохнуть. Ты не думаешь о чём-то глобальном, ты думаешь о моменте: поскорее бы поесть, поскорее бы душ принять. Так мало нужно для счастья.

“Поесть” и “душ” больше не имеют прежней ценности. В Варшаве у Константина есть полноценная кровать, но он говорит, что спать на позиции в спальнике было комфортнее. В холодильнике есть еда. Но…

— Ты сидишь на позиции, и тут у тебя появляются 10 минут свободного времени. И ты стараешься кусок хлеба поскорее в себя закинуть, и он приносит тебе эмоции, приносит удовольствие!..

Где лёг — там и спишь, что было в кармане — то и ешь. Посмотришь на это со стороны и думаешь: какие плохие условия. Да, плохие. Помню, когда стояли под Николаевом, там была очень плохая вода — из речки, ржавая. Вся одежда от неё становилась рыжая, солёная. И всё равно это всё как будто родное тебе. Понятное.

“На войне было проще”: доброволец вернулся из Украины. Ему нужна ваша помощь

"Спать на позиции в спальнике было комфортнее, чем в варшавской постели" / иллюстрация Влада Рубанова, Еврорадио

Страшными историями о войне “Тихий” не делится. Его не “потряс” первый день на войне, не “поразили” все следующие.

— У меня был большой и довольно тяжелый жизненный опыт. У меня иммунитет к смерти, она не вызывает у меня эмоций. Я отношусь к ней хладнокровно. Я неоднократно бывал в стрессовых ситуациях и знаю, что нужно делать, когда происходит какой-то кипиш. Не поддаваться эмоциям и оставаться хладнокровным. Это я умел ещё до войны.

Первый день? Я себе представлял его именно таким, каким он был. Помню, когда мы ехали на первый боевой выезд, у некоторых молодых ребят был страх в глазах — от непонимания. А я понимал, что мы едем пока только на точку сбора. В общем, я ко всему был морально готов.

Но не к мирной жизни в Польше.

“В Украину я ехал добровольно, а в Польшу — вынужденно”

Коллектив — замечательный, страна — чудесная, люди — отличные, перечисляет Константин. Это всё — о войне.

— Едешь на задание, всё время проводишь с товарищами. Своя атмосфера. Специфическая, но будто бы беззаботная жизнь. Вспоминаются тёплые моменты.

Я и сейчас поддерживаю связь с ребятами, но это всё тяжелее. Помню, как от нас уходили другие бойцы — увольнялись, уезжали в Польшу. И мне было тяжело с ними общаться. Они спрашивали, как дела, а я не мог объяснить, что на самом деле происходит. Наверное, сейчас мои товарищи, которые остались в Украине, так же реагируют на мои попытки поддерживать связь. Перекинемся двумя-тремя словами. Да я и не лезу с расспросами.

Когда мы договаривались на интервью, Константин сказал, что свободен с 12 до 16. В остальное время он таксует. Подал документы на оформление международной защиты, получает пособие — 750 злотых (около 200 евро). Но пока ему не выдадут паспорт беженца, работать в Польше легально он не сможет. Поэтому приходится подрабатывать.

С шести утра и до обеда он развозит людей на работу, после обеда и до ночи — забирает с работы. А в перерыве заказов нет, в это время мы и созваниваемся. Работать в такси сложно, потому что сейчас любые контакты с людьми даются через усилие.

— Я пока не смирился с тем, что вынужден тут жить. Надеюсь на возвращение. В Беларусь? В Украину? Понимаете, в Украину я ехал добровольцем. Добровольно. А в Польшу попал вынужденно.

И поэтому сейчас ситуация для меня более стрессовая, чем была в Украине. Да, я нахожусь в мирной Польше, но я здесь не по своей воле. И поэтому здесь мне тяжелее, чем было на войне.

Я пробыл в Украине практически два года. И устал. Но устал не от войны, а ото всего, что происходит около войны.

Недоброволец в Польше

К моменту, когда Константин решил, что хочет уйти из подразделения, у него так и не появилось украинского ВНЖ. Право находиться на территории Украины добровольцам гарантирует военный билет, но когда ты его сдаешь, ты снова становишься белорусом без документов.

— Я два года просил сделать мне вид на жительство, и за два года никто мне с этим не помог. Командование части кормило завтраками, говорило: подожди ещё немного — и получишь гражданство! А мне не нужно гражданство, мне достаточно было простого вида на жительство. Ты воюешь, принимаешь участие в операциях, о которых потом пишут все мировые СМИ — а тебе не могут даже помочь с документами.

"Первое время всё казалось чужим. У людей бытовые заботы, бытовые проблемы..." / иллюстрация Влада Рубанова, Еврорадио

Расспрашивали ли меня ребята в Польше о войне? Да нет, наверное. Война — это плохо, вот и всё, что я могу о ней рассказать.

“Вялікі дзякуй, да и всё”

За два года войны страх “Тихий” почувствовал только раз. Задача была не самой опасной из тех, на которых он бывал, но мозг отреагировал страхом. В Польше он не чувствует страха — но постоянный мандраж носит с собой каждый день. “Как спросить? Как правильно составить предложение на польском? И вообще — что я здесь делаю?”

Константин почти нигде не рассказывает о том, откуда приехал. Говорит, не хочет “эксплуатировать эту тему”. А когда — очень редко — рассказывает, слышит в ответ: “Вялікі дзякуй”. И всё.

— Я не считаю, что раз я воевал, то мне все должны. Знаю, что у каждого свои проблемы, свои заботы, что людям не до меня. Да я и не прошу ничего — денег мне не нужно, но было бы здорово, если бы мне могли помочь советом, помочь с работой, с учёбой. Просто показать направление, в котором сделать первый шаг. Но я этого не жду, мне никто ничем не обязан.

Он попробовал просить помощи в поиске работы в белорусских чатах — никто не отозвался. А Константин — “Тихий”. Больше за помощью к диаспоре он не обращался.

В Украине рядом всегда были побратимы, а в Варшаве — только депрессия и ПТСР / иллюстрация Влада Рубанова, Еврорадио

BySol объявил сбор денег, которые могли бы помочь добровольцу адаптироваться в новой стране. Деньги, которые он зарабатывает в такси, уходят на оплату жилья, продуктов и медикаментов. С войны доброволец вернулся с ПТСР и депрессией. Деньги, которые он зарабатывал в ВСУ, в основном шли на покупку обмундирования.

— Многие, наверное, думают, что у добровольцев в Украине золотые горы. Золотых гор нет, обычные военные условия.

В Беларуси Константин был менеджером. Единственное, о чём в нашем интервью он говорит без стеснения, — он был менеджером высокого уровня. Но чтобы работать по профессии в Польше, нужно выучить язык. При ужонде (местная районная администрация) есть бесплатные курсы польского, но они всё никак не начнутся. Константин каждый день проверяет — может, сегодня?

Он отправлял заявку в “Вольный университет”, чтобы пройти курс MBA (магистр делового администрирования), но места для него не нашлось.

— Пока у моей жизни здесь нет ни цели, ни смысла. Просто жду, когда закончатся пять месяцев, после которых мне дадут документ, с которым я смогу легально работать в Польше, смогу полноценно жить. А пока… полноценной жизнью я не живу. Режим ожидания.

При поддержке Медиасети