Письма без ответа: на что рассчитывает Макей, призывая ЕС возобновить диалог

Владимир Макей направил европейским дипломатам письмо, в котором он с теплотой вспоминает оттепель между Беларусью и Западом. Министр иностранных дел сравнивает санкции с Берлинской стеной. Уверяет, что Беларусь не будет втянута в войну России с Украиной. И просит о возобновлении диалога.

Но нынешний внешнеполитический курс белорусских властей — это тесная дружба с Россией. Стало ли неожиданным письмо к "недружественному Западу" от белорусского чиновника?

— Абсолютно не стало неожиданным. Я не думаю, что внимание, которое мы уделили этому письму, стоит того, — рассказывает в эфире Еврорадио бывший сотрудник МИДа Беларуси Павел Слюнкин. — Я уверен, что такие письма после 2020 года направлялись Министерством иностранных дел не один раз. Просто как тогда не было результатов, так их нет и сейчас.

Причина кроется в простой вещи. Белорусский режим понял, какую опасность представляют организации из негосударственного сектора, независимые СМИ. Был условный либеральный период, когда люди начали высказываться немного громче и смелее по поводу своих политических взглядов. Всё это [властям] пришлось уничтожать после августа 2020 года. А для восстановления отношений с Западом невозможно остаться при том, что есть сейчас в Беларуси. Надо выпускать политзаключённых, прекращать репрессии. Но это не в интересах Александра Лукашенко. Он, я думаю, понимает, насколько это может быть опасно для его режима.

— В таких условиях у МИДа Беларуси не остаётся, по сути, никакого инструментария, которым он мог бы пользоваться, — продолжает Павел Слюнкин. — Раньше можно было рассказывать о том, что вводится безвизовый режим, что готовы подписывать соглашения. Можно было ездить с визитами, активно участвовать в "Восточном партнёрстве". Рассказывать о том, что Беларусь никогда не признавала легальность аннексии Крыма, независимость Южной Осетии и Абхазии. Много примеров, которые сейчас стали неактуальными. В дипломатическом инструментарии Владимира Макея и МИДа остались, по сути, только слова. Действий там нет.

Я могу себе представить, что белорусский режим готов будет выпустить 100, 200 или 300 политзаключённых, если ЕС согласится после этого начать какую-то волну разморозки отношений, снятия санкций или их нерасширения. Единственный принципиальный момент, на который белорусская власть сейчас не будет соглашаться, — это прекращение репрессий. Без репрессий, как мне кажется, на данном этапе белорусский режим нежизнеспособен. Все эти письма к европейцам, по сути, идут в пустоту, пока на той стороне не будет готовности принять Александра Лукашенко таким, какой он есть.

Я часто привожу такой пример: Александр Лукашенко хотел бы, чтобы к нему относились так, как европейцы и западные партнёры относятся к королю Саудовской Аравии. Когда он сможет в иностранном посольстве резать по кускам своих политических оппонентов, но это не приводит ни к каким серьёзным санкциям или прекращению торговых отношений.

Александр Лукашенко тоже видит двойные стандарты. Он хочет, чтобы ему позволяли управлять страной так, как ему кажется правильным, чтобы его не заставляли, как это нужно делать. Насколько европейцы готовы на это пойти — вопрос, мне кажется, к их совести, — подытоживает Павел Слюнкин.