Шоб он так жил: язык, похожий на джаз
Авторы: Ксения Туркова, Николай Дондюк
«Громадское на русском» продолжает проект «Языки. Независимость». Обычно разговор в нем идет серьезный: мы рассказываем о том, что происходило с национальными языками после распада Советского Союза. Но в канун Дня смеха мы решили поговорить о языке, который никогда ни от кого не зависел, — одесском.
«В медицинский институт поступают, как правило, люди, что не прочь покопаться в другом человеке. Те из них, кто собирается делать это без помощи рук, впоследствии идут на психиатрию...» — одесский музыкант, литератор Игорь Улицкий начинает необычный вечер. Сегодня он будет читать свои рассказы, вплетая в них саксофонные партии. Всего 10 историй. И ни одну невозможно прочесть отдельно, саму по себе, без музыки.
Рассказчик серьезен, временами даже меланхоличен. Но в зале смеются — в рассказах Улицкого нет и намека на ту версию одесского языка, которую мы выучили по фильмам и анекдотам. Но это он, литературный одесский язык, в котором легкость, теплота и парадоксы.
Сам Игорь Улицкий признается: как настоящий одессит, он, конечно, легко переходит на манеру в стиле «Я вас умоляю!» и потом с трудом переключается обратно: «Вплоть до катастрофы — когда нужно вести программу, а ты говоришь с одесским акцентом! А тебе говорят: «Игорь, ты же ведешь китайский Новый год! Говори хотя бы по-китайски, зачем ты говоришь по-одесски?»
Игорь — джазовый музыкант, а значит — носитель языка «в квадрате». Одесский язык, как считают многие, напоминает именно джаз, с его свободой и импровизацией. «У тебя появляется возможность вольно обращаться со словами и придумывать свои словесные обороты, абсолютно не завися от каких-то канонов. Переходя на эту манеру одесского языка, ты, конечно, соприкасаешься с джазом, — рассказывает Игорь Улицкий и начинает активно жестикулировать: — Можешь так, а можешь так, а можешь иначе. Склонения, рода — все можешь менять!»
В этих жестах Игоря (а этот материал мы не рекомендуем читать без просмотра видеороликов!) — весь цимес одесского языка. Он невозможен не только без импровизации — его нельзя представить без игры с интонацией, без жестов и движений. Чемпион Высшей лиги КВН, шоумен Дмитрий Шпинарев выводит формулу одесского языка: «Одесский язык — это не просто слова, его даже в письменном виде отобразить непросто. Потому что одесский язык — это текст плюс интонация, плюс жестикуляция, плюс глаза и плюс плечи».
«Кстати, как правильно — скучаю за этим или по этому?» — уточняет у меня Дмитрий Шпинарев. — По этому? Вот видите, а если я говорю «за этим», я могу сказать, что это одесское! В принципе термином «одесский язык» можно объяснить все что угодно. Сказал что-то неправильно: "А, ну это одесский язык!" — и все, к тебе никаких претензий!»
Действительно, одесский язык построен на «неправильностях» — грамматических, произносительных и любых других. «Слушай сюда!», «Где вы сохнете белье?», «Он очень профессионал возле своего дела!» — все эти фразы входят в словари одесского языка, которые в центре города продают туристам как сувениры. Особая примета одесского языка — родительный падеж. «Таких дел», — может сказать одессит, имея в виду окончание, итог («Вот и все, на этом конец»).
А еще здесь можно услышать, как ударную Ы меняют на И, произнося риба, бички, криса, подвипивший, пригать. Дело в том, что Ы отсутствует в большинстве романских языков — родных для первых поселенцев Одессы; нет этого звука и в германских языках, включая идиш — составную часть одесского наречия.
Дмитрий Шпинарев советует: хочешь услышать одесский язык — поймай такси «Волгу» и пообщайся с водителем: «Попадаешь к такому и все — ты в Одессе. Их будто обучают этому, будто есть школа водителей «Волг».
А вот сатирик, легендарный кавээнщик Валерий Хаит отправил бы туриста не только к таксисту и на Привоз, но и на литературный концерт. Хаит уверен: нельзя сводить одесский язык к грамматической экзотике. Общение в стиле «Жора, подержи мой макинтош» Хаит называет «дурной экзотикой», Одессой на экспорт. Для него одесский — это литературный язык, язык Бабеля, Ильфа и Петрова, Катаева. Это язык, построенный на парадоксах, говорит Хаит и рассказывает нам анекдот, в котором, как он считает, суть Одессы и ее речевого портрета.
Послушайте анекдот от Валерия Хаита!
По словам Хаита, одесский язык от одесского юмора отделить невозможно — все взаимосвязано. Он согласен: язык одесситов похож на джаз, потому что главную роль тут, в Одессе, играют интонация и импровизация. Одна из любимых фраз одесситов — «А я знаю...» — может быть произнесена с десятком разных интонаций. Формула одесского языка от Валерия Хаита — это парадоксальность, легкость, теплота и доброта: «Именно вот это тепло и обаяние города, это уникальное сочетание солнца, моря, Привоза и сотни (как минимум!) национальностей — все это и создало очарование. Я не случайно провожу параллель между языком и юмором, потому что юмор — основа одесского языка. А юмор в Одессе возник почему? Потому что, когда много национальностей, когда есть этот „котел“ — это все инструмент мирной жизни. С помощью юмора снимается агрессия, противоречия, ксенофобия. В одесском трамвае возникает скандал, но кто-то вдруг что-то удачно скажет — и сразу все рассмеются и успокоятся».
Впрочем, и в «Одессе на экспорт» нет ничего плохого, считает телеведущий, продюсер передачи «Что? Где? Когда?» Александр Андросов. По его словам, одесский язык — такая же достопримечательность города, как Эйфелева башня в Париже: «Если турист приезжает во Францию и он не увидел Эйфелеву башню, ему дома нечего рассказать, как он сам считает. Если он приехал в Одессу, то одно из основных „блюд“ — это пойти на Привоз и услышать, как бабушка продает ему „рибу“ и „рАчки“. И если он пошел и увидел, то все нормально — это галочка напротив одного из пунктов. Все, я увидел Одессу, я сходил на Молдаванку, я посмотрел на дворики, я увидел дядю Сашу на Привозе — все отлично, я был в Одессе!»
Кстати, именно на Молдаванке (это один из районов Одессы) и сохранился до сих пор «тот самый» одесский язык. Александр Андросов вспоминает своего дядю, который там живет и говорит именно так. Дядя всю жизнь был заядлым рыбаком: ловил «рибу» и «выходил на бички». Сам Александр признается: поймать в собственной речи одессизмы очень сложно — для этого надо увидеть себя со стороны, и такое иногда случается. Однажды, во время очередной игры «Что? Где? Когда?» Александр спросил одного из участников, как он «делает базар». Тот посмотрел на него недоуменно и переспросил: «Вы имеете в виду, как я хожу на базар?» Только тут Александр понял, что бессознательно использовал известное одесское выражение — в Одессе базар именно «делают». «Перед нашим интервью я попробовал фиксировать моменты общения, — рассказывает Александр Андросов. — И заметил, что у меня эти выражения активизируются где-то в районе Привоза».
Привоз — это место, у которого есть свой собственный словарь. Сам Привоз — это именно Привоз, а не базар и не рынок. Креветки тут — это рАчки, кукуруза — пшОнка, а баклажаны, конечно, синенькие. Одесский язык тут даже на ценниках: про рыбу от большой любви могут написать «Моя золотая!»
У входа в рыбные ряды нас встречает дядя Саша: тельняшка, сигарета, взгляд с прищуром. «Это ж не рыба — это курица! Это морская курица, — указывает он на свежую камбалу. — Это когда кушаешь, получаешь удовольствие, как от мужчины. То самое, которое ночью!»
По Привозу мы ходим с провожатым — для нас проводит импровизированную экскурсию кавээнщик Дмитрий Шпинарев, параллельно «делая» свой базар. Меньше чем за час на Привозе мы встречаем 4-5 его знакомых: Одесса — город, в котором все постоянно встречаются друг с другом. Кажется, что все вокруг — старые друзья. Один из знакомых Дмитрия рассказывает: когда-то тут работал такой продавец рыбы, к которому люди приходили как в театр — просто посмотреть, как он чистит рыбу. Лет десять назад он уехал, как и многие носители настоящего одесского языка.
Считается, что одесский язык появился в начале XIX века. Тогда на речь Одессы оказали сильное влияние французский, греческий, итальянский и украинский языки. Потом к ним прибавился идиш. Особый одесский выговор и местные выражения стали известны по всему миру. «Земля маленькая, а Одесса большая», — шутят тут.
Лингвисты на такое явление, как одесский язык, смотрят по-разному. Одни говорят, что это региональный вариант русского языка, вторые — что это так называемое городское койне (народный язык, возникший на основе диалекта или диалектов), третьи считают одесский одной из разновидностей еврейских языков, четвертые утверждают, что это просто смешанный язык (контактный язык), который возникает везде, где есть двуязычие.
Сейчас одесский действительно уже не тот, что раньше. Он изменился после массовой эмиграции евреев — слишком многие носители местного языка, характера, юмора уехали. Но это не означает, что «тот самый» язык не может вернуться. Валерий Хаит говорит: «Одесса — это такое место, где скорость реанимации, восстановления не меньше скорости убывания, а может, даже превышает ее. Потому что на месте остаются все составляющие: море и солнце никуда не деваются (тут 286 солнечных дней в году), и Привоз только расцветает, и количество национальностей остается таким же».
Именно этот многонациональный «котел», этот язык-винегрет и помогает справиться с агрессией и ненавистью, которых сейчас так много вокруг, уверен Валерий Хаит. Уроки этого языка, считает он, пригодились бы современным политикам: уж очень они серьезны и часто неспособны к диалогу, который сейчас так нужен Украине.
«Ненависть вскипает мгновенно, до добра надо достучаться», — напоминает Хаит и приглашает нас на свой концерт — на урок одесского языка.
