В “сожжённой деревне” ноль убитых: ошибка чиновников или искажение документов?

В меню кадастровой карты Национального кадастрового агентства (НКА) появился пункт, нажав на который можно увидеть местоположение деревень, “сожжённых фашистскими оккупантами и их пособниками в годы Великой Отечественной войны и послевоенный период”. В соцсетях этот пункт вызвал немало нареканий — мол, указанное не всегда соответствует действительности.

Белорусы не оспаривают факт зверства нацистов, они сомневаются в достоверности нанесённых на карту данных. Кое-где сожжённые деревни, судя по описанию, вовсе таковыми не являются. Убито людей — ноль, разрушено домов — ноль.

И как быть с откровенными неточностями в описаниях? К примеру, есть случай, когда количество деревенских домов, разрушенных в ходе предполагаемых карательных операций, больше, чем было в деревне до начала войны. Или когда деревня, в которой ноль убитых и ноль разрушений, была “сожжена” аж два раза — это как понимать?

Недоумевают и те, чьи родственники жили в сожжённых деревнях, при этом не указанных на карте НКА. Мол, почему про нас забыли?

Журналистка и писательница Анна Северинец пишет в фейсбуке, что её деревня, обозначенная сожжённой, на самом деле таковой не является.

Неточности на кадастровой карте: виноват человеческий фактор или просто никто не углублялся в тему?

Некоторые историки высказывают мнение, что материалы уголовного дела, возбуждённого Генпрокуратурой по факту геноцида белорусов, составлены не на основании ведомственного расследования, а взяты из уже имеющейся базы данных Национального архива Беларуси.

К слову, над составлением этой базы учёные трудятся до сих пор, потому что появляются не только новые сведения о преступлениях гитлеровцев, но и хватает исторических неточностей, подлежащих исправлению.

Чтобы узнать, допустимы ли на публичной карте неточности в описании, Еврорадио позвонило ведущему научному сотруднику центра военной истории Беларуси Института истории НАН РБ Анатолию Кривороту. Учёный перенаправил нас в Национальный архив Беларуси: мол, там есть люди, непосредственно занимающиеся темой. С вопросом о том, кто виноват в неточностях на кадастровой карте, мы решили побеспокоить заведующего отделом публикаций Национального архива Святослава Кулинка.

— Я связался со Святославом Валентиновичем, он мне сказал, что он участия в составлении этой карты не принимал и не знакомился с ней. Поэтому он не может дать комментарий, — отвечает Еврорадио сотрудник архива.

“Не особо волнуются о достоверности и доказательной базе”

— Скорее всего, основой послужила база данных “Сожжённые деревни”, которая была создана в Национальном архиве несколько лет назад, — рассказывает Еврорадио кандидат исторических наук Александр Пашкевич. — Я думаю, прокуратура особо долго не рассматривала, а взяла и приспособила её для своих целей.

В целом это свидетельствует о методах нашей прокуратуры, которая, выполняя “политический заказ”, не особо волнуется о достоверности и доказательной базе. В любом случае для того, чтобы использовать такие данные, нужно каждый населённый пункт рассматривать отдельно. Я думаю, что к созданию такой карты стоит относиться как к пропагандистской идеологической акции, а не к юридическому шагу.

Уместно ли на карте кадастрового агентства упоминать о леденящих душу злодействах?

— Сайт кадастрового агентства — это явно не тот ресурс, на котором должна размещаться такая информация, — уверен историк. — Тут, скорее, отражается желание все такие пропагандистские моменты засовывать в не соответствующие такому содержанию площадки. Конечно, может, это всё из-за безразличия и низкой квалификации тех, кто этим [созданием карты. — Еврорадио] занимается. Мол, сказали им разместить где-нибудь — вот и разместили, выбрали место. А может быть, что это совпадение двух факторов — некомпетентности и желания делать дело “для галочки”.

Сведения о сожжённых деревнях для НКА предоставила Генеральная прокуратура Беларуси. “Наполнение слоя сведениями о сожжённых населённых пунктах продолжается”, — говорят в Генпрокуратуре. Но об исправлении нестыковок с убитыми людьми и разрушенными домами на сайте ведомства не упоминается.

— Не стоит задача глубоко разобраться, найти историческую истину, — продолжает Александр Пашкевич. — Это не научная работа, не научное исследование. Ставится задача кого-то заклеймить, чтобы использовать это против внутренних оппонентов и пошуметь на международной арене. К истории, к науке это не имеет никакого отношения.

Как относиться к тому, что память о погибших людях и потерях во время войны — нарочно или случайно — подаётся неточно?

— Безусловно, это неуважение, это восприятие людей как расходного материала. Если к живым белорусам у властей такое себе отношение, то что уже говорить о мёртвых? Тут и мыслей у некоторых не возникает, что памяти мёртвых это как-то вредит.