Выживание в голодные 90-е: поросёнок под Минском, “ножки Буша”, пирожки с травой

Пенсионер может себе позволить купить на обед бутылку кефира и две картофелины. Если пенсия “хорошая” — ещё пять грамм говядины, три грамма муки, 1/14 часть яблока и кусочек хлеба.

Это не послевоенные сводки, а репортажи из белорусской государственной газеты середины 90-х. На этом фоне история о том, что в том же году Могилёвская область и Молдова договорились на бартер — менять яблоки на картофель по курсу “один к одному”, — даже кажется хорошей.

Мы поговорили с людьми, которые помнят голодные 90-е и согласились поделиться лайфхаками выживания. Наши собеседники об этом времени рассказывают с куда как большим оптимизмом, чем о нём писали газеты.

Мы тоже оптимисты и надеемся, что времена не станут настолько тяжёлыми, чтобы вам пришлось применять эти лайфхаки.
 

Анна, в 90-е была студенткой: “Нас было 30 друзей — если хоть один сыт, то и другие голодными не были”

— У нас была большая компания — человек 30, которые сильно дружили. И поэтому была большая взаимопомощь. Когда шли в гости, мы могли собрать такой подарок: положить в пакет пять картофелин, морковку, луковицу, какую-нибудь кость — это называлось “суповой набор”. И это был очень ценный подарок.

Не было такого, чтобы кто-то остался голодным, если хотя бы один из тридцати — сыт. Помню, как один из нас уже работал и, получив первую зарплату, купил пачку пельменей на всех. Мы эти пельмени съели — и все тридцать были сыты, довольны.

Финансово мы действительно жили очень тяжело. Стипендия была небольшая, родители плохо зарабатывали. Но ведь мы были студенты, и нас не обременял быт. Есть еда — ели, нет — не ели.

Одно из наших любимых блюд называлось “шарики”. Мы брали муку, воду и “галину бланку”. Замешивали такое тесто, из которого делали такие варёные мучные шарики. Между прочим, было супервкусно. Тушили капусту, делали другие народные блюда, не требующие разнообразия продуктов.

Но не помню ни одного разговора, во время которого мы обсуждали, кто виноват в этой экономической ситуации. Я помню, что мы обсуждали музыкальные группы, помню, что обсуждали спектакли, что могли горячо спорить по какой-нибудь книжке. А тему “кто виноват” я и по сей день считаю довольно дурацкой для обсуждения.

Мы были детьми, причём дети Советского Союза. В Советском Союзе особо хорошо никто не жил. И мы были привыкшими к очень скромному быту. Я, собственно, не помню, чтобы у меня было ощущение какой-то экономической катастрофы. У меня семья постоянно жила очень скромно — и как не было особых денег в советское время, так и в 90-е их не было.

Если сравнить нынешние и тогдашние магазины, то от настоящего времени глаза лезут на лоб. Теперь понимаешь, что когда люди едят шарики из “галины бланки” — это ненормально. Но ведь мы не знали, как бывает.

Помню, как меня в школе за хорошую учёбу повезли в ГДР. И когда мы зашли в обычный супермаркет на краю не самого большого города, то не могли оттуда выйти два часа. Стояли с открытыми ртами. Было непонятно, зачем столько всего. Ведь мы были непривыкшими к такому.

У меня и сейчас нет и никогда не было мечты о чём-то материальном. Ну что это за мечта такая дурацкая?

Даже если что-то из материального было интересным, то это обычно находилось у друзей. Например, компьютеров не было, но ведь мы, филологи, крепко дружили с факультетом прикладной математики. Мы и ходили к ним на компьютеры. Зачем их покупать, если есть у друзей?

Что касается модных пластинок — у одного из моих однокурсников был громадный сбор пластинок. Просто громадный. Друзья привезли их в общежитие, кто-то притащил проигрыватель — можно было слушать.

Одним словом, мы очень хорошо жили за счёт того, что нас было много. А после мы переженились друг с другом и до сих пор собираемся той же компанией в тридцать человек.
 

Олег, сотрудник Академии наук: “Родственники помогали выращивать кабанчика в деревне”

— Получше жилось тем, у кого были родственники в деревне. Там можно было держать птицу, кабанчика, корову, овечек. В деревне, где жила тогда моя тётя, было стадо коров в 30-40 голов. И этот скот помогал людям выжить.

Мы с двоюродной сестрой на двоих покупали кабанчика и отвозили его в деревню, а тётя помогала нам его выращивать — потом мы этого кабанчика делили. Вот так и выживали все, у кого была возможность держать какую-то живность под Минском.

Когда я ещё работал в Академии наук, то в каждый обеденный перерыв бегал на Комаровский рынок. Там все брали по дешёвке прямо с грузовиков масло Rama — вы такого масла уже не знаете, а тогда про него ещё и Петросян часто шутил. Там же можно было купить крупу — гречку, перловку, пшено.

И так — каждый обеденный перерыв. Перекусывал — и бежал на Комаровку. Времена были тяжёлые, а там можно было взять продукты по дешёвке, в магазинах было дороже. Сейчас Комаровка здорово изменилась, а раньше многие площади были заставлены грузовиками. И около каждого грузовика выстраивались довольно-таки приличные очереди.

А как вспомнишь эту талонную систему — жуть берёт. Нам давали на месяц такие “простыни” из квадратиков-талончиков, на квадратике было написано, например, “крупа”. Приходишь в магазин, вырезаешь талончик, платишь “зайчиками” и получаешь определённое количество крупы.

У меня даже сохранился блокнотик с талонами, мы не всё выкупили.

Алкоголь тоже выдавали по специальным талонам. За ним приезжали и из России. Мой племянник из Смоленска затаривался нашей “кристалловской” водкой в Минске, говорил, у них там сплошная “палёнка”. С качеством молочно-мясной продукции в Беларуси тоже было получше.

Здорово нас выручали “ножки Буша”. Мы с соседкой по лестничной площадке покупали в магазине коробку этих ножек, а потом их делили на две семьи. Делить их было легко: замороженные, они легко отламывались.

Но в дефиците было всё: и хозяйственное мыло, и даже туалетная бумага. Время было очень нехорошее. Понимаете, на этой волне и пришёл к власти Александр Лукашенко. Он понял, что человеку надо: чарка, шкварка и подержанная иномарка. И этот лозунг работает до сих пор, всё это тянется из 90-х — ведь наше поколение помнит, как тяжело было жить. За время нулевых ситуация улучшилась, и люди за это держатся, вспоминая те 90-е.

Особенно сложно было пенсионерам. И развал СССР для многих был приличным шоком.

Что ещё: давали книжки, по которым можно было отовариваться в магазинах. По этим книжкам выдавали лимитированные бытовые приборы, по ней и мы приобрели соковыжималку.

А цветной телевизор я выиграл на работе, мне повезло. Тогда телевизоры разыгрывались по предприятиям, за ними все гонялись. Помню, как мне дали справку от профкома Института физики, я пошёл в магазин “Горизонт”, и там мы приобрели этот цветной телевизор. Правда, качество было ещё не очень хорошее, так что в нём быстро сгорел кинескоп, но по гарантии нам заменили его на новый.

Холодильник тоже была проблема достать, и пылесосов не было, и стиральных машин — тоже. Многие бытовые приборы, которые сейчас доступны, для нас были радостью.
 

Галина, индивидуальный предприниматель: на рынках были люди с двумя высшими

— В 90-е я решила, что не стесняюсь никакой работы. Кто-то тогда сказал: я лучше буду всю жизнь жить в общежитии, но не изменю своим амбициями, ведь я — дипломированный специалист. А кто-то пошёл в бизнес. И тогда на рынках появились люди с двумя высшими образованиями.

И это не было просто, у людей были другие планы. Заканчивая вуз, человек видел себя учёным, инженером, а нужно было перестраиваться, идти “в торгаши”, сказать себе: любая работа, которая после поможет реализовать свои мечты, не постыдная.

И как только стало тяжело, я сразу попыталась что-то предпринять. Мы поехали сперва в Россию, потом — в Польшу. Сейчас головой я понимаю, что было физически непросто: чтобы чего-то добиться, приходилось работать без выходных, мало спать. Да, тяжело. Тяжело! И не было стартового капитала. Бизнесмены 90-х — это главным образом люди, которые начинали с собственных ста рублей.

Первое время возили товары в Польшу: покупали какие-то вещи в Беларуси, а продавали там. Польша тоже была небогатой страной. Чего только мы туда не возили: и продукты, и бытовую технику — всё! А потом рынок перестроился, и потихоньку мы начали что-то привозить оттуда в Беларусь.

Уровень жизни изменился далеко не сразу. Если бы начал тратить деньги сразу, ничего бы не добился. Когда приезжал за границу, в ту же Польшу, питался скромно, брал ссобойки. Да, хотелось купить что-то вкусное, хотелось вкусной выпечки, хотелось купить чулки. Но эти желания были мимолётные — хотеть было некогда. Нужно было решить более серьёзные проблемы. Жилищную проблему, ведь гарантии государства на нас закончились.

Да, на излишки денег не хватало. А было ли где взять эти “излишки”? Конечно, было. Меня девяностые застали в приграничном городе, здесь всегда были фарцовщики, можно было найти красивую одежду, здесь всё появлялось раньше.

Когда я поняла, что мой уровень жизни вырос? Когда поехала в Польшу и купила куртку за 250 долларов. По тем временам — огромные деньги. Во мне тогда никто не рассмотрел клиента, я на бегу увидела эту куртку из состаренной кожи и поняла — хочу! И деньги у меня были, только выглядела я тогда не как человек, у которого есть деньги, — совсем молодая девочка.

Второй раз чувство того, что все усилия были не зря, пришло, когда я начала выбирать квартиру.

Многие из тех, кто тогда ушёл в торговлю, в страшном сне не желали этого своим детям. Они постарались дать детям образование за пределами этой страны, чтобы точно знать, что они не будут продолжать дело родителей.
 

Ольга из деревни в Витебской области: “Самое яркое воспоминание — как пекла пирожки с травой”

— В 1990-м мне было 22 года. У меня уже был четырёхлетний сын, и я жила с мужем в деревне. У нас было большое хозяйство — но не из любви к животным, а из-за того, что не было денег, а в магазине нечего было купить.

Муж работал зоотехником, а я сидела дома с ребёнком и занималась бытом. Самое яркое моё воспоминание — как готовила пирожки с травой. Проснулась утром и осознала, что дома есть только молоко-мука-яйца. Была весна, а значит, овощей никаких.

Придумала испечь пирожки с яйцом и зелёным луком, но лука тогда ещё тоже не наросло. Пошла в огород и тихонько нарвала зелёной травы. Все ели и нахваливали, какие вкусные пирожки. А я боялась, что кто-то узнает, что пирожки с травой.

Муж занимал должность в колхозе, даже деньги какие-то получал. Но на жизнь их не хватало. Чтоб рассчитаться за коня для полевых работ и прочие штуки, которых у нас по молодости не было, начал гнать самогон. Просто в деревне лучшая валюта — это бутылка.

Чтобы прокормить семью, я ездила в райцентр на рынок и продавала там молочные продукты: самодельный творог, сметану и сыр. У меня были свои покупатели, но часто приходилось убегать от милиции.

Бывали эпизоды, когда муж нелегально ходил на охоту, чтобы добыть мяса. И рыбу сетью ловил по этой же причине. Но я не уверена, что это были всё ещё 90-е, а не начало нулевых.

А вообще, когда мы с мужем переехали в деревню, там была гостиница для молодых семей, детсад, школа и даже кинотеатр на 500 мягких мест. Но развалился Союз — и всё развалилось. Теперь на месте кинотеатра в деревне пустырь.
 

Светлана, прапорщик запаса: “Благодаря службе в ГДР была одежда и техника, в остальном выручала дача”

— В целом военные в 90-х жили как и все остальные, лучше других мы никогда и не жили. Считалось, что трудности и лишения закаляют. Но накануне кризиса 90-х нас отправили служить в ГДР, благодаря этой службе многие вещи — одежда, некоторая техника — у нас были. А вот зарплаты были маленькие.

Помню, в месяц тогда откладывали максимум по 10 долларов. На праздники муж мог позволить себе подарить мне только ароматическое мыло “Камэй” и книжку. Тогда у меня появились все тома Агаты Кристи. Если хотел купить Агату Кристи, в довесок нужно было взять что-то ещё — так у меня появилась ещё и биография Франциска Скорины.

В Полоцке был короткий отрезок времени, когда по талонам продавался даже хлеб. Командировочные приезжали и разводили руками — что же делать, даже хлеба не купить! Это было то время, когда продукты вывозили в Россию. Впрочем, в России уровень жизни быстро поднялся, в отличие от нас.

А ещё по талонам продавали водку. На каждого члена семьи было положено две бутылки. Мы не пили — складывали. И это была ценная валюта: за водку муж покупал землю, чтобы насыпать её на дачный участок. Две бутылки — машина земли.

Зато благодаря даче на овощи, ягоды тратиться не приходилось. Заготовки мы делали по полной. Весь подвал в гараже был забит закатками, и в квартире — все антресоли сверху донизу были в банках. В целом девяностые не были голодным временем для нас, но и роскоши не было. О чём говорить, сплошные “ножки Буша”.

Каждый полочанин расскажет вам историю про немца Карла Френкеля из Фридрихсхафена, который дважды в год присылал всем жителям города бутылки подсолнечного масла и немецкие шоколадки. За шоколадками ходили все, и все говорили — “спасибо немцу”. Он присылал эти подарки с 1992 года — и до самой смерти. А ещё помогал тогда полоцким больницам, костёлу, пожарной части.

Крупных покупок тогда не делали. Ценным приобретением был хрусталь: казалось, деньги вкладываются хоть во что-то материальное. Тогда даже постельное бельё покупали по талонам. Помню, когда наши друзья в конце 80-х уезжали из города, они оставили нам талоны на стиральный порошок — сколько было радости!

В Беларуси было сложно купить даже люстру, так что за ней мы ездили в Осетию. Сразу после того, как нас вывели из ГДР, мы приехали во Владикавказ, и я увидела там в магазине люстру из горного хрусталя. Денег с собой не было, поэтому потом мужу пришлось взять отпуск и поехал за ней назад во Владикавказ.

В каждой стране было что-то своё. В Осетии — люстра, а в Новгородской области в России я увидела клюкву в сахаре. У нас такого не было.

Путешествия? Путешествий мы себе позволить не могли. Но путешествовать экономно умели: в гости к родителям ездили на перекладных электричках, правда, это занимало ну очень много времени.

А до инфляции у нас было много денег. Хватило бы на две машины. Там были и зарплаты из ГДР, и все накопления — и за все эти обесценившиеся деньги мы смогли купить один только спальный гарнитур.

В общем, лучшее, что было в 90-х, — мы были молодыми.