"Здесь можно спокойно жить". Репортаж из чернобыльской зоны

"Все хотят только критиковать, писать, как там плохо. Подавать горячие факты. Но мы много делаем, создаются рабочие места. Давайте поедем, и вы всё сами увидите. Нужно и о достижениях говорить. Чтобы вы понимали, что есть государственная программа развития загрязнённых территорий, и она выполняется", ― примерно таким образом в Департаменте по борьбе с последствиями аварии на Чернобыльской АЭС убеждают журналистов поехать в загрязнённые радиацией районы. Убедили. Но даже во время посещения показательных предприятий и хозяйств возникает множество вопросов.

 

Фермер из дела "«Милкавита» против журналиста Карманова"

Молочная ферма Николая Чубенка находится у самой границы радиационно-экологического заповедника. От зоны отселения до коровников ― всего несколько километров. Коровы ходят по зелёной траве. При желании их можно сфотографировать на фоне "зоны". Год назад Николай Чубенок, а вместе с ним ОАО "Милкавита", которая покупает у Чубенка молоко, прославились на всю страну. Журналист агентства "Ассошиэйтед Пресс" Юрий Карманов взял у Чубенка полтора литра молока, отвёз в Минск и сдал в городской центр гигиены и эпидемиологии на анализ. Он показал, что молоко нельзя употреблять, потому что оно содержит в десять раз больше стронция-90, чем это допустимо по нормам.

"Я очень тяжело пережил историю с публикацией Карманова. Заболел, жена потеряла ребёнка. Вот так вот у нас всё произошло. Честно говоря, у меня нет никакого желания с вами разговаривать. Мы его со всей душой приняли, всё показали и рассказали. А с нами так по свински поступили... Наше молоко неоднократно проходило все анализы, никогда ничего не находилось. И после этой публикации несколько раз брали молоко на анализы. Всегда было намного меньше нормы. В два раза меньше. Мы корм для коров завозили из Минской области, из Вилейки, из Мяделя. У нас были проблемы с кормами, и в прошлом году, мы его покупали", ― рассказывает фермер.

После публикации материала Карманова Департамент по ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС провёл свою проверку, которая не обнаружила в молоке Чубенка превышения по стронцию. "Милкавита" подала на журналиста в суд. Разбирательство шло до конца 2016 года, суд стал на сторону "Милкавиты". Юрия Карманова обязали написать опровержение и оплатить судебные издержки. Основная претензия ― малое количество молока, которое журналист сдал на экспертизу. Всего полтора литра, когда по нормам нужного целых три.

Спрашиваю у Чубенка, почему он решил заняться фермерством рядом с таким опасным объектом. "Я в Минске жил раньше, теперь сюда приехал. Сам родом отсюда, поэтому и переехал", ― говорит фермер. Через секунду признаётся, что закупочные цены на молоко в Хойницком районе на 10% выше, чем в других регионах. Кроме него, здесь работают ещё 22 фермеры. За последние пять лет количество фермерских хозяйств в районе увеличилось в четыре раза. Молоко сдают на местный филиал "Милкавиты", 80% продукции идёт на экспорт в Россию. "Всё с нашим молоком, сыром и другим хорошо. Люди покупают, мы сами тоже", ― рассказывают на молочном заводе.

Зарплата на заводе железобетонных конструкций

"Два года назад были сильные пожары здесь. Паника поднялась, люди детей не выпускали на улицу. Но потом измерили фон, всё нормально", ― рассказывает директор школы в агрогородке Стерличево. С 2014 года в школе есть кружок "Эдельвейс", здесь старшеклассники на подаренном швейцарцами оборудовании проводят замеры продуктов питания на радиоактивность. Приносят из дома фрукты, овощи, молоко, ягоды, грибы. За время существования кружка дети сделали 214 анализов, превышение нормы нашли в 14 случаях. В основном ― в сушёных грибах. "Люди знают, что нужно промывать продукты, в чём радионуклиды накапливаются. Учителя проводят классные часы, посвящённые этому. Специалисты из заповедника к нам приезжают. Раз в год всех детей обязательно проверяют медики, диспансеризация происходит. Болезни находят, лечат сразу. В результате, у нас здесь больных детей меньше, чем на других территориях. Вы, может, не поверите даже", ― продолжает директор школы.

Ученики устраивают показательный анализ. Заливают в швейцарский аппарат принесённое из дома молоко. Машина выдаёт показатель ― 34 беккереля на литр.Нормы допускают 100 беккерелей.

Ещё больше о молоке рассказывают в Хойникском филиале "Милкавиты". "80% нашей продукции идёт на экспорт в Россию. Сыры, молоко. 80%, понимаете? А там всё проверяют, чтобы только чего не попалось. И ни разу не было так, чтобы находили что-то", ― директор молокозавода лично водит журналистов по предприятию. Показывает лабораторию, производство сыров и сыворотки, даже разрешает посмотреть, как проверяют молоковозы на КПП. "Несколько раз было так, что молоко нам не подходило по нормам. Мы отказывались принимать. Куда его поставщики дели, мы не проверяем", ― рассказывают сотрудники предприятия.Фамилия Карманов здесь тоже вызывает шквал эмоций.

Ещё один флагман промышленности Хойников ― завод железобетонных изделий.Предприятие впечатляет. Новые современные механизмы, котельная с компьютерами, продажа продукции за границу, в Россию. "У нас очередь, чтобы трудоустроиться сюда. Средняя зарплата достигает 800 рублей", ― рассказывает один из руководителей завода. Правда, если подойти к случайному рабочему, молодому специалисту, то можно услышать, что его зарплата немного иная ― 250-300 рублей. То, что жильём в Хойниках обеспечивают всех молодых специалистов, тоже вызывает у рабочих улыбки.
 

Ликвидатор без льгот

У небольшого монумента в память о жертвах чернобыльской катастрофы в Хойниках ученики местной школы возлагают цветы, рядом ― ликвидаторы.Ликвидаторы все как один хвалят государство и власти за программу возрождения загрязнённых территорий. Убеждают, что всем довольны. Позже мы узнаем, что эти люди в 1986-м занимались отселением и другими организационными моментами, работали в местных органах власти. С ликвидатором, который в апреле 1986-го года был обычным пожарным, мы разговариваем вечером в местном музее.
 

"Я на войне не был, но выглядело это всё, как настоящая война. Вертолёты, эвакуация. Страшно было... Мы ездили тушить торфяники, пожары туда, где сейчас зона. И дыма нахватались, и всего. Тогда ещё не было заповедника. В августе 1986-го я женился, мы так и жили здесь рядом. В Брагинском районе. А теперь мы даже и не ликвидаторы. так, пострадавшие. Льготы были, и хорошие льготы. А сейчас нет... Обида есть, конечно . Но, видимо, это такая необходимость. У нас тут в районе каждый второй был ликвидатором. Всем не хватало, видимо... Льготы постепенно отменяли. Теперь только подоходный налог поменьше. Раньше медикаменты были ― что бесплатно, что со скидкой. Коммунальные услуги на 50% дешевле. Сейчас ничего... Годы идут, здоровье ухудшается. Суставы болят. Но как-то живём", ― рассказывает бывший пожарный Николай Михайловский.

Время от времени ликвидатор замолкает и смотрит куда-то за спины журналистам. Там стоит заместитель главы райисполкома Жанна Чернявская.Она энергично жестикулирует, пытается направить ликвидатора в правильное русло."На что здесь обижаться? Мы вот тоже из этого района. Давайте и мы будем обижаться. Давайте и нам тоже 50% скидки на коммунальные услуги. Льготы заменили на государственную программу развития чернобыльских районов. По ней, например, строится льготное жильё. Если бы эти средства не аккумулировали, то ничего бы этого не было. Наверное, людям обидно. Но людям же что-то даёт это всё", ― говорит чиновница журналистам.

Бизнес в радиологическом заповеднике

В апреле 1986 года в Хойникском районе жило около 46 тысяч человек. Теперь ― менее 20 тысяч. При этом почти 13 тысяч человек живут в самих Хойниках.Значительная часть района занята Полесском радиационно-экологическом заповедником, который разделён на две зоны ― 30-километровую зону отселения (загрязнённую плутонием и америцием) и зону, загрязнённую только стронцием и цезием, где сотрудники заповедника могут вести экспериментально-хозяйственную деятельность. И ведут. По словам директора заповедника Петра Кудана, в прошлом году благодаря ей заработали около четырёх миллиардов старыми рублями. Продают дерево, также торгуют лошадьми. Руководство заповедника и департамента уверяют: вся продукция проверена, и угрозы здоровью не несёт. "Если получить чистую продукцию, то можно её продавать. И самое главное, чтобы не боялись обрабатывать земли, которые находятся рядом с заповедником. Показать, что можно здесь делать", ― убеждает директор департамента Александр Титок.
 

Бизнес в заповеднике в основном вращается вокруг торговли древесиной. "40% древесины соответствует нормам. Мы в основном ставим научные задачи. А вот Александр Иванович (руководитель департамента Титок, ― Еврорадио) ставит задачи эффективного использования ресурса, который мы задействуем на получение этой внебюджетной продукции. Что, нашим сотрудникам будет плохо, если мы вместо четырёх будем иметь восемь миллиардов? Вы знаете, сегодня наше государство большие затраты имеет из-за этой радиации и катастрофуы, и не может нам обеспечить ту защиту материальную в полной мере. А если есть возможность и нам где-то пошевелиться, то что в этом плохого?" ― убеждён директор заповедника. Руководители департамента и заповедника говорят, что ни один кубометр леса не выедет за пределы заповедника, если будет превышать норму по загрязнению. А заготавливают древесину только на тех участках, где "всё давно исследовано и чисто". Древесину продают населению Хойникского района. Говорят, что она пользуется спросом. В том числе из-за того, что имеет более низкую цену.
 

Но всё же остаётся не до конца понятным, зачем вести бизнес за колючей проволокой, отделяющей радиационно-экологический заповедник от более чистых земель. Тем более, что в указе главы государства от 2013.01.21 №41 "О Полесском государственном радиационно-экологическом заповеднике" в экспериментально-хозяйственной зоне допускается только "проведение рубок промежуточного пользования (при условии соответствия содержания радионуклидов в древесине республиканским допустимым уровням)". В заповедной зоне вести заготовку древесины вообще запрещено. Ещё есть нюанс с америцием. Исследования по загрязнённости территории заповедника этим радиоактивным элементом только начинаются, и гарантировать его отсутствие в древесине, которая продаётся, сложно.