Окопы, кофе, оружие и цветы под сиренами: как живет Киев после 50 дней войны
В Киеве вопрос “Как ты?” стал мемом. С него начинаются все созвоны, в которых участвуют киевляне, он приходит к ним во все чаты.
Мы поговорили с преподавателем английского, добровольцем ВСУ, владельцем кофейни и журналистом. И спросили у них: ребята, как вы?
Александр: “Смотреть на картины, пить пиво и слушать музыку с сиренами”
На днях в Киеве стояла хорошая погода, в одном из заведений открылась небольшая летняя терраса. Александр встретился с друзьями в городе. Место для встречи выбирали так, чтобы неподалёку был подвальчик. На случай воздушной тревоги.
Александр прислушивался к разговору за соседним столиком:
— Двое обсуждали последние события. Один из них говорил на украинском языке, другой — на русском. И ничего, душевно общались.
На улицах появляются доставщики еды. Чтобы найти в Киеве овощи, уже не приходится бегать по всему городу. Несколько недель назад открылся и крупный торговый центр. Не то чтобы в нём была необходимость: в Украине хорошо развиты и работают даже в войну сервисы доставки. Скорее, людям просто хотели подать обнадёживающий сигнал: жизнь возвращается в Киев.
Но надеть наушники, выходя на улицу, Александр всё ещё не может. Он не делает этого уже 57 дней.
— Нельзя пропустить сирену или сигнал воздушной тревоги, — объясняет он. — Сирены всё так же гудят. Но уже не слышно взрывов и перестрелок. И эта сравнительная тишина настораживает, угнетает.
Вспоминаешь, как всё началось 24 февраля. Тогда тоже была тишина. А потом — сирены, взрывы и звонки родственников.
Накануне войны Александр был в командировке. Вернулся на неделю в Киев, чтобы проведать родных. Должен был улететь 26 февраля.
За эти дни он не только узнал, где находятся ближайшие бомбоубежища, но и определил для себя лучшие и худшие из них. Например, в его собственном доме бомбоубежише — это обычный подвал, в котором в советское время люди хранили ненужные вещи.
— Через этот же подвал проходят трубы с горячей водой. Непонятно, насколько безопасно прятаться в таких убежищах. Многие сейчас во время сигналов тревоги остаются в своих квартирах. Но не в комнатах, а в коридорах. Считается, что это более безопасно.
Многие его соседи не стали уезжать из Киева. В основном это пожилые люди, которые прожили в доме много лет. Их не бросили: Александр говорит, что всё произошедшее украинцев сплотило. Люди помогают друг другу — бесплатно.
— В первые дни были проблемы с продуктами. Нужно было или перебороть страх и пойти в магазин, или сидеть голодным дома. Я? Да, я выбирался в магазин. В первые недели это был целый квест. В магазинах возле дома продуктов почти не осталось, работали только большие сетевые супермаркеты.
Сейчас всё налаживается. Людей даже просят, чтобы они “запускались”, чтобы поддержать экономику страны.
На днях в пространстве Konteyner ребята организовали выставку “Спонтанное проявление солидарности”. Можно было забежать на полчаса, выпить кружку холодного пива, поболтать и послушать музыку. На выставке — картины одного из посетителей этого заведения. Очень необычно: смотреть на картины, пить пиво и слушать музыку с сиренами.
Сирены, взрывы, перестрелки, которые были слышны в первый месяц, приучили к тому, что нужно быть настороже.
Сейчас всё чаще, когда темнеет, Александр замечает, как в соседних домах зажигается всё больше окон. Возвращаться в Киев всё ещё опасно, предупреждает мэр. Но люди возвращаются.
Александр должен был уехать из Киева 26 февраля. Но сейчас он не знает, когда уедет из города. Пока был здесь, организовал разговорный клуб: помогает всем желающим учить английский.
И не уверен, что уедет из Киева, даже когда война закончится.
— Пока что я нужен здесь. И у меня есть надежда, что однажды в Киеве всё будет ещё лучше, чем до войны. Так что собираюсь оставаться здесь, помогать своей стране и развивать её.
Простите, пока мы разговариваем, мне всё пишут и пишут. Спрашивают, как я.
Доброволец: “Хот-доги продают, кофе варят, а окопы — привычная часть пейзажа”
— Вышел в город. Улицы оживают. Зашёл в аптеку, смотрю — все полки заставлены лекарствами. Оказалось, что эта аптека не работала месяц и открылась с довоенными запасами на полках, нашёл даже дефицитные влажные салфетки. Такое разнообразие здесь сейчас редкость.
В городе уже вовсю торгуют фруктами, делают хот-доги, варят кофе. Людей на улицах очень много в сравнении с тем, что я привык видеть.
Обычная часть пейзажа — укрепления, остатки блокпостов, окопы, противотанковые ежи, их ведь никто не вывозил. А в остальном — будто мирная жизнь.
Кажется, в Киеве оформляется традиция: не зачитывать новости о замученных и убитых вслух. Ведь ты не знаешь наверняка, что случилось с близкими человека, которому ты это зачитываешь.
Только что разговаривал с девушкой, которая варит кофе. Её парень сейчас воюет в “Азове”. В Мариуполе. Связывались на днях, тогда с ним всё было в порядке. Она заметно волнуется, когда рассказывает об этом. Я постарался её успокоить. Говорю, “Азов” — это спецназ, им дай обычную пятиэтажку — она за три дня из неё сделают крепость. Она всё понимает, всё равно переживает.
Её родители живут на севере от Гостомеля. Их соседи искали племянника. Вчера нашли мёртвым, замученным. Она говорит, не думала, что знакомых ей лично людей это коснётся. А оно всех касается.
Белоруска в Киеве: "Цветы под вой сирены"
— Я приехала недавно. Тут улицы уже полные людей. На днях видела, как бабушка под вой сирены высаживала цветы во дворе. А дедушка сидел рядом и наблюдал.
Антон, киевлянин: “У людей на руках много оружия, не понимаю, на что рассчитывают мародёры”
Предчувствие войны появилось у Антона за неделю до нападения России на Украину. Был готов тревожный чемоданчик с документами и аптечкой. Вечером 23 февраля он хотел сходить в магазин за вещами первой необходимости, но, говорит, “лень взяла верх”. А в пять часов утра 24 февраля начались звонки на телефон.
— И вот меня будят десятки звонков друзей. Я был сонным, трубку взял, только когда на телефоне высветилось уже три пропущенных от мамы. Мама сказала: началась.
Это было 50 дней назад. За это время Антон отвёз родителей и жену с котами в Западную Украину. И вернулся в Киев.
— К сиренам привык на четвёртый день войны. Это мой родной город, я его люблю. Здесь живёт много моих друзей. Все они с началом войны стали заниматься волонтёрством. Я решил, что не могу оставаться в стороне, и тоже вернулся. Помогать, приносить пользу.
А кроме того, жить в городах на Западной Украине сейчас довольно тяжело. За жильё сейчас могут просить три-четыре тысячи долларов в месяц, хоть мэр Андрей Садовой и пытается бороться с повышением цен, заявляет, что будет приравнивать это к мародёрству. Но по объявлениям в интернете видно, что пока борьба ему не очень даётся. Львов за неделю оказался переполнен, людям приходилось искать дома в сёлах.
А что дальше? Встать на учёт в военкомате и ждать, живя у чужих людей? Мне было непонятно, для чего там находиться. И я вернулся.
До войны Антон работал журналистом в онлайн-медиа и занимался SMM на телеканале. У него был довольно плотный график: подъём в шесть утра, эфир, а потом — тексты до позднего вечера.
Вечером — книги и прогулки с женой по району.
Сейчас график другой, но тоже плотный. Антон развозит гуманитарную помощь, помогает знакомым военным, доставляет родственникам друзей лекарства. Скучает по прогулкам с женой.
— Три раза в неделю дежурю по нашему ЖК. В нём осталось восемь жилых квартир, и одна из них — моя. Сижу на посту, слежу, чтобы всё было хорошо.
Почему? Мародёры. Людям звонят какие-то персонажи, которые говорят, что будут делать проверку счётчиков. Ты уточняешь в коммунальном предприятии, планируется ли проверка. Там говорят: нет, не планируется. То есть мародёры просто выясняют, какие квартиры сейчас пустуют.
Для меня это странно. Сейчас у людей в Киеве очень много оружия на руках. Сложно представить, на что они рассчитывают.
Антон говорит, что многое в Киеве осталось прежним.
— Начал ходить общественный транспорт. Но город ещё пустынный, людей на улицах довольно мало, а пробок практически нет. Из-за перекрытий и блокпостов изменились правила дорожного движения.
Плохо, что не работают многие аптеки, сложно достать лекарства. Но продуктовые магазины работают, и даже кафешки открываются.
Кафешка на левом берегу Днепра: “Съедят тортик — и станет легче”
На левом берегу Днепра в Киеве работает кофейня iKava. Владелец кофейни Дмитрий не закрыл своё заведение ни на один день. В первый день войны он проснулся, прочитал новости — и пошёл на работу.
Кофейня находится в том же доме, в котором живёт Дмитрий. И вечером семья решила, что на время переедет из квартиры на верхних этажах в кафе. В одном из залов оборудовали спальню, а в другом поставили длинный стол. За этим столом в следующие сорок дней и будут собираться жители района.
— Кафе стало отдушиной. Мне тогда многие говорили: спасибо, что вы работаете, что к вам можно прийти и эмоционально отдохнуть. В основной массе люди были в жёстком напряжении. Когда приходили в кафешку, мы старались их поддержать, рассмешить. И в кафешке у людей выплёскивалось напряжение. Посидят, скушают тортик, пообщаются — и легче становится.
Но какой бы мирной сейчас ни казалась со стороны жизнь в Киеве, ни мэр Виталий Кличко, ни киевлянин Дмитрий не советует спешить с возвращением в столицу.
— А когда всё же доберёмся до Киева, что попробовать в вашей кофейне?
— Помните, в Советском Союзе был вафельный тортик со сгущёнкой? Мы делаем его сами. Он простой, но очень вкусный. И с войной мы не прекращали его делать.
