Поэзия — дама ревнивая, может сказать "Иди ты".Но продолжаю заниматься политикой
Литературными чтениями в Купаловском сквере Владимир Некляев отмечает свое 70-летие и одновременно презентует новую книгу "Толькі вершы". В мероприятия помимо юбиляра участвуют Змитер Войтюшкевич и Лявон Вольский. Именно по этому поводу писатель заглянул в студию Еврорадио и рассказал, почему не хочет быть государственным поэтом и иметь что-то общее с "этим государством", чем молодой поэт Некляев отличается от Некляева зрелого, на чем зарабатывал большие деньги и поздравил ли его Лукашенко.
Слушать беседу полностью:
10 самых ярких цитат из беседы
— Когда мне было двадцать лет, я думал, что старшие от меня что-то скрывают. Что-то такое, что они об этой жизни знают, но не хотят никому говорить. Чтобы мы самостоятельно путались в этой жизни и путали нити судьбы. Теперь я знаю, что это не так.
— Если Бог оставил тебе способность писать стихи до старости, в них появляется то, чего в молодости не было. И я не имею в виду только мастерство: к нему добавляется понимание того, чего не понимал в молодости. Может, это мудрость, может, опыт.
— На песнях я зарабатывал приличные деньги — на авторских отчислениях за стихи к песням. Авторские выплачивались за исполнение моих песен не только в филармонии, но и в ресторанах, и за эти деньги можно было неплохо жить. Но у меня было умение от денег очень быстро избавляться, и я совсем об этом не жалею.
— Нет более несовместимых вещей, чем поэзия и политика. И я удивляюсь, что эти два занятия у меня каким-то странным образом совмещаются. Но в последнее время опасаюсь: поэзия — дама ревнивая и может сказать: "Иди ты!". Но пока она этого не говорит, и только поэтому я продолжаю заниматься политикой.
— Вообще власть, ища какую-то национальную идею, перепутала государство с родиной. Государство может быть сегодня одно, а завтра другое, поэтому пусть они со своим государством и своими наградами носятся, а я буду жить со своей родиной.
— Поздравление с юбилеем от Лукашенко я не ожидал. Более того, я уверен, что запрет презентовать мою книгу в Купаловском сквере идет с самого верха. А на самом верху — он.
— Ничего я от этой власти не жду. Она, власть, антинациональная, а я — поэт национальный. И выход из этого противоречия только один: или уходят они, или ухожу я.
— То, что людям сегодня литература без надобности, выдумывают те, кому от этой страны не нужно ничего, кроме того, что они могут от нее схапать.
— Не считаю литературные чтения, которые пройдут в Купаловском сквере, мероприятием. А тем более несанкционированным. Это литературные чтения. Которые с тех пор, как был в сквере поставлен памятник Купале, стали традиционными. Там выступали в дни юбилеев своих и Танк, и Кулешов, и Панченко, и молодые поэты. И никто никогда, в самые репрессивные советские времена, не просил на это разрешения.
— Я не знаю, как люди себя чувствуют в 70 лет, потому что у меня это впервые. И так себя надо чувствовать или не так, я не знаю.
Фото Змитера Лукашука
