Страсти по “Окрестина”: белорусов возмутил бэкстейдж сериала Курейчика
Кадры со съёмок сериала “Окрестина” Андрея Курейчика вызвали волну обсуждений в социальных сетях: ОМОН, стрельба, окровавленные заключённые… Пока одни белорусы недоумевают, как вообще можно снимать сегодня художественное кино об изоляторе, в котором продолжают мучить невинных людей, другие пишут, что “творчество не остановить”.
Актёр фильма Владимир Ушаков хвастается в фейсбуке наколками зэка, которые ему делают в четыре руки гримёры.
Певица Маргарита Левчук публикует радостный снимок с актёрами в форме омоновцев.
Сам режиссёр и сценарист говорит Еврорадио, что не надо путать бэкстейдж с тизером: кадров самого фильма на видео нет. Команда держит их пока в секрете “по соображениям безопасности”.
“Я в шоке. Думала, что останется на стадии “идеи”, но нет, — реагирует на сам факт съёмок правозащитница Татьяна Гацура-Яворская, которая знает об изоляторе на Окрестина не понаслышке. — Кому война, кому мать родна. Какое говно на самом деле…”
Что говорят другие белорусы о 42-секундном ролике про фильм, который ещё не снят?
Красивый расстрел в интерьерах
Анна Северинец, педагог и писательница: Мы — нация, которая потеряла десятки тысяч расстрелянными, люди, живущие на костях убитых, люди, чьё будущее уже давно стократно оплачено погибшими в лесах, в урочищах, в ямах, на фронтах бесконечных войн, — имеем право думать, что это происходит вот так вот красиво? Живописно? Когда герой смотрит в глаза стрелку и в этих глазах пылает огонь непокорённости и мести?
Расстрел — это не красивая дырочка в спине. Это дикие крики, нечеловеческие стоны, моча и кал, раскуроченные головы и лужи крови. Это дикий мат и нечеловеческий вопль. Это глаза обезумевших, а не героев.
Какая низость и подлость — выдавать комикс за правду, когда правда — такая. Какое страшное неуважение к памяти тех, кто через это прошёл и чьи кости были выброшены на свалку при строительстве кольцевых автодорог. И ещё подлее — выдавать комикс за комикс. Мол, ну не будем же мы тут снимать мочу и говно. Вот вам, уважаемые зрители, красивый расстрел в интерьерах. Художник по костюмам — петя иванов.
Трагедия в том, что у нас здесь и без расстрелов — трагедия. Добавлять в кино про Окрестина комиксы про несуществующие расстрелы — значит обесценивать происходящее. Мол, без расстрелов не так напряжённо, давайте расстреляем некоторых.
Критикуешь — предлагай.
Я предлагаю всей съёмочной группе почитать всё-таки, как стреляют в белорусских тюрьмах. Есть очень подробный, с максимальным количеством деталей, текст. А потом подумать, например, о маме, ну, вот хотя бы Алеся Дудара, красивого мальчика, которого убили в 1937 году. Она прожила 90 лет и до последнего дня своей жизни на каждый мужской голос во дворе подпрыгивала: Шурка пришёл...
А можа, так і трэба…
Светлана Хилько, экс-следователь Генпрокуратуры: Даже из-за границы смотря — воротит. Не знаю, что чувствуют жертвы пыток в Беларуси. Спросить бы психологов: а можно так ретравматизировать людей?
Это такой способ лечения травмы внутри продолжающегося события? То есть ты в заложниках, тебя мучают террористы, ты сидишь в яме, руки верёвкой связаны, голодаешь, воды не дают, тело болит, кожа трещит по швам, не знаешь — выживешь ли, спасут ли… И тут приносят телевизор и между пытками реальными тебе ещё показывают художественную версию твоих же пыток, отправляют эти версии твоим родным, которые места себе не находят, пока ты в плену, а твоим карателям присылают фотку улыбающихся борцов с терроризмом в обнимку с ними же самими — террористами? Остановите Землю…
Много лет прошло, пока в США осмелились снять художественный фильм о событиях 11 сентября. И я не могу себе представить вот такую “фоточку” патриотов Америки с актёрами, играющими террористов. Это вызвало бы шквал негодования в ОБЩЕСТВЕ, протесты, осуждение и общественный диалог.
“А можа, так і трэба…”
Какие же низкие стандарты жизни и отношения к себе. К своей ГОДНОСТИ как человека. К этической стороне искусства…
Об этом нужно не просто говорить, а кричать
Андрей Ткачёв, учредитель кампании BYCOVID-19: Давайте разбираться. Насколько вообще этично снимать что-то по мотивам происходивших событий, ведь многие сидят до сих пор, а аресты и посадки продолжаются каждый день. А насколько этично вообще создавать что-то про весь этот п*здец? А книги писать можно? А музыку? А картины? А шутки шутить?
Да, это оголённый нерв. Да, болит. У многих. Сотен? Тысяч? Десятков тысяч...
У меня болит. Очень сильно. Каждый раз, когда я думаю об этом, у меня сжимаются кулаки и текут слезы от отчаяния и несправедливости. Каждый раз, когда я смотрю какую-то документалку или репортаж, я рыдаю. До сих пор.
Сделать эту тему табу и не говорить об этом? Точно нет. Об этом нужно не просто говорить, а кричать на каждом углу и доносить всем и вся, задействуя любую возможность и канал коммуникации. Каждый это волен делать по-своему. Художник писать картины, писатель писать рассказы и книги, музыканты петь об этом, а режиссёры снимать кино.
А давайте после победы. А если она будет только через пять лет? А если её не будет? А если люди начнут забывать? А когда можно уже будет? Если честно, то я слабо представляю себе, когда же наступит то самое идеальное время. Ну, то есть реально. Мы побеждаем, новый министр культуры выступает на огромном митинге и говорит: “Мы тут посовещались и решили: с завтрашнего дня — можно”. И все тут же ринутся творить и рефлексировать.
Нужно ли самому сидеть в тюрьме, чтобы снимать про тюрьму? Я даже не знаю, что на это ответить. А нужно ли подвергаться насилию, чтобы снимать про насилие?..
А что Курейчик?
Вечером 7 февраля Андрей Курейчик прокомментировал шумиху вокруг ролика:
“Если даже бэкстейдж со съёмок, когда снимался кошмар героя, вызвал такую бурю — представляю, что будет, когда выйдет фильм”, — написал он у себя в фейсбуке. Многие сделали вывод, что режиссёр просто хайпует. А что думаете вы?
