Тренд развернулся. В экономику впервые за 2 года приходят люди — что это значит

В октябре в Беларуси внезапно выросло число граждан, занятых в экономике. По статистике Белстата, их стало 4195,6 тысячи человек. Это на скромные 1,2 тысячи больше, чем в сентябре — тогда насчитали 4194,4 тысячи.

Тем не менее, это первый прирост показателя занятости за долгое время. Весь прошлый и этот год работающих людей в Беларуси становилось меньше. Факт интересный, учитывая, сколько за последнее время уволили людей по политическим мотивам, сколько бизнесов закрылось или ушло в другие страны. Да и белорусов в поисках лучшей жизни переехало заграницу немало. Хотя официальная статистика говорит, что в январе-сентябре 2022 года за пределами Беларуси (до 1 года) трудилось всего 95 тысяч человек. И 60,1% из них работали в России.

Так что же тут у нас: статистика лукавит или тренд и правда развернулся? Мы решили посмотреть, как в этом году менялся уровень безработицы, сколько вакансий предлагают в Беларуси, а также спросили у работников разных сфер, легко ли сейчас устроиться на работу и как на самом деле обстоят дела с наймом новых сотрудников.

Количество работников падает, но занятость растет

Цифры по части занятости, количеству безработных в Беларуси довольно занимательные. Рост числа работающих у нас в октябре отмечен впервые за два года. А за предыдущие девять месяцев 2022 года — с января по сентябрь — экономика потеряла более 50 тысяч работников.

В процентах же все выглядит более оптимистично. Во II квартале этого года уровень занятости в трудоспособном возрасте у нас был 84%, а в III квартале — уже 84,4%. То есть был рост. При этом снижался уровень безработицы — с 3,6% во II квартале до 3,4% в III.

Фактически безработными в январе-сентябре в стране были 180,1 тысячи человек. Но официально нетрудоустроенными, по данным Минтруда, в конце сентября было всего 6 тысяч — это в 30 раз меньше. То есть официальная безработица — всего 0,1%. Эта цифра явно греет чиновников в их кабинетах.

Такая огромная разница между официальной безработицей и реальной выходит из-за разных правил подсчета — по принятым в Беларуси (это по ним получается 0,1%) и по методологии Международной организации труда. Фактическая безработица — это процент случайных людей от 15 до 74 лет среди всего трудоспособного населения, которые сами себя считают безработными. Собственно, этот показатель и отражает более или менее объективную картину.

А официальная безработица — это процент людей, которые стоят на бирже труда. Обычно на биржу люди в Беларуси идут от безысходности, и их очень мало. Большинство предпочитает искать работу самостоятельно.

Вакансий становится больше, но кадрового голода по-прежнему нет

Сейчас в общереспубликанском банке — сто с лишним тысяч предложений работы. На 1 ноября их было 98,7 тысячи. А в начале сентября — чуть больше 97,3 тысячи. То есть количество растет. При этом в октябре увеличилось количество занятых. Однако чиновники рапортуют, что дефицита кадров нет и в целом у нас все в порядке.

В августе в банке вакансий появилось около 2000 предложений работы для педагогов, учителей и воспитателей. Однако кроме Мингорисполкома о нехватке кадров в образовании никто и не обмолвился.

Чиновники большой отток кадров из сферы раньше объясняли спецификой формирования штатного расписания. Мол, оно формируется не раз в год, как в других организациях, а два раза: в январе и сентябре, когда понятно, сколько учащихся будет и сколько работников необходимо. То есть когда нужны будут специалисты, тогда и наберем. Но вот к концу подходит первое полугодие, а с тех пор закрыли только примерно четверть вакантных мест.

Для учителей открыто 353 вакансии, а по запросу “педагог” поисковик находит аж 1258.

Минздрав в начале октября тоже выступил с достаточно оптимистичными заявлениями: кадров меньше не стало, количество специалистов — на уровне прошлого года. Ведомство обнародовало статистику по комплектации врачами своих учреждений. Там сказано, что она составляет 94,2%. Хватает и средних медработников — ими система здравоохранения укомплектована на 97%. На тот момент в сфере здравоохранения работало более 48 тысяч врачей и 112,5 тысячи среднего медперсонала.

Вряд ли с тех пор цифры сильно изменились. Поэтому можно грубо прикинуть, соответствуют ли заявления Минздрава действительности.

По запросу “врач-специалист” поисковая система банка выдает 4604 вакансии. По запросу “врач” — и того больше: 6279. Но туда входят и врачи-ветеринары. По запросу “медицинская сестра” поисковик выдает 3524 вакансии, а для фельдшеров открыто 1370 вакансий.

По нашим подсчетам, исходя из цифр, заявленных чиновниками, и количества вакансий, выходит, что недоукомплектованность врачами даже по самому оптимистичному сценарию составляет примерно 9% (а не 5,8%, как говорил Минздрав). Также не хватает 4,2% среднего медперсонала. И это мы посчитали только медсестер и фельдшеров. Но в эту категорию входят и другие медработники, для которых открыты вакансии. К примеру, зубной техник, медицинский регистратор, инструктор ЛФК и другие.

“Все сейчас хотят человека с опытом, чтобы взвалить на него как можно больше, а заплатить как можно меньше”

Белорусы, которые работают в разных сферах или сейчас ищут работу, отмечают, что ситуация на рынке труда действительно усложнилась.

— Вакансий море, но устроиться на хорошую работу с нормальной зарплатой все равно сложно, — рассказывает минчанин Евгений. — Я лингвист, знаю несколько иностранных языков. Но пока что без вопросов на работу меня берут только в школу учителем английского языка. А зачем мне школа с зарплатой 1200 рублей и адскими нагрузками? Я два года назад оттуда уволился. Работал и работаю репетитором. Параллельно учился на тестировщика. А как выучился, оказалось, что они не так нужны у нас, как раньше. И зарплату предлагают 500 долларов максимум. Может, конечно, только мне так везет, но был на 5 собеседованиях, больше не предлагали.

Парень говорит, что “все хотят сейчас человека с опытом. Чтобы взвалить на него как можно больше, а заплатить как можно меньше”.

— В вакансии часто заявлены одни требования к кандидату, приходишь, а надо уметь еще это, это и это. И обучением заниматься не очень хотят.

Алексей, который работает в IT уже 6 лет, говорит, что сейчас компании действительно берут людей на работу не очень активно. Заказов стало меньше, а работать на внутренний рынок невыгодно.

— Если раньше и зарплату активно людям поднимали, чтобы не терять кадры, и со старта предлагали немало, то сейчас начальство экономит, — рассказывает программист. — На отдельные проекты, если было мало людей, быстро добрали еще. Сейчас делаем все своими силами: ночью, в выходные, если сроки горят, но сами. Сказать, что за это хорошо доплачивают, нельзя.

Татьяна работает в больнице в областном центре. Она говорит, что отлично понимает, почему чиновники говорят, что сильного дефицита кадров в здравоохранении нет.

— То, что у нас люди на две ставки работают и с переработками — это никто не учитывает. Что три человека закрывают работу, которую должны делать четыре. Где-то подменить выйдешь, где-то лишнюю смену возьмешь. Вот так и закрываем. На зарплате это мало отражается. Но начальство любит торжественно сказать: “Мы вам в этом месяце целую базовую премии начислили!” 32 рубля? Один раз в магазин сходить за продуктами. Озолотили!

Собеседница рассказывает, что медработники часто уходят из одной больницы в другую в надежде, что на новом месте будет получше. Но среди ее знакомых есть и те, кто за последние два года уехал за рубеж и теперь живет и работает там.

Экономист: Катастрофы с кадрами пока нет, а вот негативные тенденции есть

Доктор экономических наук Лев Львовский рост занятости, снижение безработицы, но в то же время уменьшение количества занятых в экономике во втором и третьем кварталах 2022 года объясняет тем, что не все, кто ушел с рынка труда, становятся безработными.

— В Беларуси такое может происходить двумя путями. Первый — человек уходит на пенсию. Тогда, с одной стороны, уменьшается количество трудящихся, с другой — не увеличивается безработица. Второй — люди уезжают из страны. Они увольняются, но это опять же не увеличивает безработицу, — поясняет экономист.

По его словам, последние несколько лет в Беларуси с рынка труда уходило около 1% людей в год.

— Это естественное движение. Большая часть из них уходит на пенсию, некоторые умирают. Но в этом году у нас количество работников уменьшилось на 3%. 1% мы списываем на естественное движение. А вот остальные 2%, мы предполагаем, уехали, раз безработица у нас не увеличилась. Прежде всего это касается самых мобильных профессий. Первая в этом списке — айтишники. Вторая по степени мобильности — строители.

У нас демографические проблемы никогда не бывают острыми, нельзя увидеть движение, скажем, на 10% в год. Демография всегда складывается медленно. Но у нас сейчас, мягко говоря, она складывается не в нашу пользу. У нас постепенно стареет население, уменьшается. И уменьшается количество людей трудоспособного возраста. А сейчас это еще усугубляется оттоком в другие страны.

Лев Львовский отмечает, что в среднем по стране отток небольшой. Но чем мобильнее отрасль, тем в ней эти процессы заметнее.

— Среди айтишников Белстат фиксирует 14 тысяч человек, уволенных на чистой основе. Это значит, что уволили на 14 тысяч больше, чем приняли. Это не равно 14 тысячам безработных айтишников. Это значит, что они уехали. И для конкретной отрасли это большая цифра. Потому что айтишников не так много и было — около 90 тысяч. И эти цифры не полные, так как есть люди, которые уезжают, но продолжают числиться в Беларуси. То есть не увольняются пока.

Экономист считает, что катастрофы с кадрами в Беларуси пока нет.

— А вот негативные тенденции есть. Это нормально, что есть открытые вакансии, есть люди, которые ищут работу. Это естественная безработица. Сам по себе факт, что открыто 10 тысяч вакансий, к примеру, в здравоохранении, ничего негативного не значит. У нас нет такого, что больницы совсем стоят без врачей, а заводы — без рабочих.

И в каждый отдельный год уход с рынка 1-2% работников — это не проблема. Но это ведь накапливается. И страна живет не один год, а столетия. И к середине века все это приведет к серьезным проблемам, если ничего не делать.

У нас уже сейчас бюджет Фонда соцзащиты дефицитный. А к 2055 году в Беларуси среднее число пенсионеров на одного работающего вырастет в 1,5 раза. Если ничего не поменяется, то придется либо платить в 1,5 раза меньшие пенсии в реальном выражении, либо собирать в 1,5 раза больше взносов в ФСЗН.

1 января 2022 года завершилось поэтапное повышение пенсионного возраста. Теперь мужчины уходят на пенсию в 63 года, а женщины — в 58. Экономист говорит, что эта реформа немного исправила ситуацию с дефицитом ФСЗН, но не решила вопрос.

— У нас в ФСЗН всегда докидывают значительные суммы из бюджета. И благодаря реформе у нас сейчас не такой большой дефицит в фонде, как мог бы быть. Но рост числа пенсионеров на одного работающего будет продолжаться. Можно, конечно, бесконечно отодвигать пенсионный возраст, но тогда люди будут не рады, что у них забирают пенсию. Или нужно делать настоящую реформу и переходить на смешанную пенсионную систему — накопительную и солидарную.

Но пока мы не видим, чтобы правительство думало о проблемах, которые наступят в середине века. Оно думает на месяц вперед, в лучшем случае — на полгода.

Также Лев Львовский прокомментировал разбежку в цифрах по укомплектованности здравоохранения кадрами и количеством вакансий.

— Я могу объяснить это так. Если Белстату у нас нет повода не доверять, он никогда не был замечен в подлоге данных или лжи, только иногда скрывает данные, которые не хочет публиковать, то Минздрав известен любовью к публикации ложных данных. Это повелось за ним минимум с начала пандемии коронавируса. Поэтому конкретно этому ведомству я бы не доверял. 

Кроме того, наш собеседник отметил, что на рынок труда влияют и более жесткие проверки кадров на неучастие в протестах после выборов. Некоторые из тех, кто сейчас устраивается на работу, говорят, что наниматели запрашивают такие сведения.

— Представьте: есть ряд вакансий, которые требуют каких-то определенных навыков, и есть люди с разными талантами и опытом. В нормальных экономических условиях стараются максимально эффективно соединить работников и вакансии. Для этого у людей должна быть возможность выбирать работу, искать ту, которая им нравится. Ну и, собственно, для этого, кроме всего прочего, нужно, чтобы люди не голодали в период поиска, чтобы у них было пособие по безработице.

Для наиболее эффективного поиска людей на определенные вакансии нужно, чтобы не было дискриминации по непрофильным качествам человека. Если мы на какую-то работу берем, к примеру, только женщину или только мужчину, то 50% потенциальных кадров мы не рассматриваем. И самый талантливый кандидат может оказаться другого пола. Или, как бывает в Беларуси, с записью об участии в митингах. Это снижает эффективность нашего рынка труда.

Как сегодня проходит найм на работу?

Об этом Еврорадио рассказала читательница, которая работает в отделе кадров госпредприятия:

— После всех собеседований у человека берут паспортные данные, которые проверяет в головном предприятии заместитель гендиректора по безопасности. Если человек прошел проверку — мы пишем запросы на характеристику. Именно наниматель. Если последнее место работы кандидата — госпредприятие, то запрос отправляется только туда. А если частное — то за последние 5 лет, либо до госпредприятия, где работал кандидат.

За несоблюдение сроков предоставления характеристики и достоверности — уголовная ответственность. Самые важные пункты там — 8 и 9. А после того, как пришли все характеристики, нам ещё необходимо согласовать прием в головном управлении. На всё это уходит от трёх недель.