Как забыть о чувстве вины и всё же отметить Новый год
Недостаточно участвуете в происходящем? Постоянно ругаетесь с близкими из-за “революции”? Так и не разрешили себе “новогоднее настроение”? Тогда вместе с психологом Анастасией Шапель вспомним этот год. А потом, если и не перестанем беспокоиться о революции, то всё-таки начнём жить.
Летом Анастасия Шапель организовала волонтёрскую службу психологов, которые помогали тем, кто прошёл через белорусские изоляторы. На вопрос, что её саму потрясло в этом году сильнее всего, Анастасия ответила быстро: “День, когда я увидела, как адвокат плачет от бессилия и сюрреализма происходящего”.
“Я недостаточно помогаю...”
— Во всем мире психологи, обсуждая 2020 год, говорят о последствиях пандемии и карантина. А о чём говорят белорусские психологи?
— О “ковиде” мы перестали думать летом. Фигура напряжения сместилась, люди переключили внимание на возможные изменения, увидели солидарность, появилась надежда.
Сейчас у своих клиентов я наблюдаю фоновое чувство вины. Поводы разные: “недостаточно помогаю”, “не очень активно участвую в маршах”. Кто-то испытывает чувство вины даже за то, что его ребёнок ходит в общеобразовательную школу.
Вина и длительное воздействие травмирующей ситуации, в которой мы находимся, способствуют развитию невротических реакций, проявляющихся в нарушении функционирования различных систем организма.
И в праздники вина не уходит. Могу ли я праздновать, радоваться, когда одни люди болеют, а других “закрывают”? Человек как будто ждёт разрешения на праздник от кого-то, а сам себе его дать не может. В итоге мы регрессируем в детскую позицию: хочется, чтобы о тебе позаботились, потому что собственных ресурсов уже не хватает.
Раньше в предпраздничные дни психологи сталкивались с тем, что одиноким людям тяжело переносить это время. Сейчас обращения связаны с другим.
— Клиенты, сидя в вашем кабинете, часто начинали сеанс с рассказа о том, как провели выходные?
— Непосредственно про митинги выходного дня мало кто говорил. Люди приходят говорить про своё состояние, о своих чувствах, о своих переживаниях, а не о событиях — почему вообще туда пошёл и что было. Ведь мотивы у всех разные. Мы часто не даём себе времени подумать о своих личных мотивах, говорим только о коллективном.
И сейчас расщепление в обществе я наблюдаю на всех уровнях. Когда тот, кто не выдерживает ситуацию, не может ходить на акции, признаётся в своём страхе, он сталкивается с агрессией. И это понятно: если его запрос на поддержку получает и без того истощённый человек, он отвечает: “Ты чего!? У меня и так сил нет! Это из-за вас мы не можем победить!”
— Но это сейчас разделение, а что насчёт летней солидарности? Она всех воодушевляла одинаково?
— Если у тебя внутри пустыня, то внешняя солидарность может раздражать: “Меня и так не понимали, а теперь все вообще живут на другом полюсе”. И когда человек сталкивается с непониманием, когда ему не с кем разделить свои переживания, общее воодушевление не помогает, а делает только хуже.
Что делать, если ссоришься с близкими “из-за политики”
— В этом году мы оказывались в непривычных ситуациях. Допустим, около тебя взорвалась светошумовая граната — как вообще на это правильно реагировать?
— Мы не знаем, как отреагируем на стресс. Есть несколько стратегий: убежать, напасть или замереть.
Если вы понимаете, что “саблезубый тигр” за вами уже не гонится, но вы всё ещё находитесь в стрессе, у вас тахикардия — пейте воду, жуйте жвачку, просто подышите спокойно. Есть техники, которые помогают телу привести себя в порядок.
То, как мы реагируем на ситуацию, определяется типом нервной системы, который передаётся по наследству, прошлым опытом и поддержкой, которую мы получаем или не получаем.
А ещё — субъективностью восприятия ситуации. Если я жила в деревне и у меня на глазах убивали куриц, для меня это норма. Если я впервые приезжаю в деревню и у меня на глазах курице отрубили голову — это стресс.
Если вы видите симптомы, которые выбиваются из нормы — нарушение сна, раздражительность, дезадаптивность, когда хочется уединиться и кажется, что вы не приспособлены к этому миру, — обратитесь к психологу. Это может быть волонтёрская служба, поликлиника по месту жительства или просто специалист, которому вы доверяете.
А вот близкие люди не всегда умеют поддерживать. Когда родственники видят, что мы в тяжёлом состоянии, они могут попытаться не разделить нашу тревогу, а заглушить её, чтобы перестать это видеть. Человеком это считывается как отвержение, и состояние усугубляется.
— Одно дело — если близкий человек не может поддержать. Но что, если близкий человек не разделяет твою точку зрения? В этом году вы сталкивались с семейными конфликтами на почве политики?
— Чтобы общаться с близким человеком, который не согласен с вашим мнением, было бы хорошо проанализировать, почему для вас так важно, чтобы он принял вашу позицию.
Если я начинаю спорить, нужно задуматься: что со мной произойдёт, если мой близкий человек не примет мою точку зрения? Как это сказывается на мне? Каким я себя чувствую? Почему для меня так важно привлечь его на свою сторону?
Если я остановлюсь и позволю себе помыслить, я способен рефлексировать над своим состоянием. Это не значит, что я не буду впадать в аффект, если меня попытаются перетянуть на свою сторону. В таком случае я буду чувствовать себя неуслышанным, будто меня вообще не существует.
Важно понимать: точка зрения другого человека не уязвляет мою точку зрения. Я — индивидуальность, но и ваш партнёр (родственник, друг, коллега) — тоже индивидуальность. Это про зрелые отношения.
— Пары приходили на терапию из-за несовпадения точек зрения на ситуацию в стране?
— Нет, но просились на консультацию жёны сотрудников силовых структур. Они не знали, злоупотребляет ли властью непосредственно их супруг.
Ещё один конфликт, с которым я сталкивалась, — крах ценностей. Когда для человека силовые структуры ассоциировались с честью и доблестью, увидеть обратную сторону оказалось тяжело.
“Даже в самые тёмные времена есть свет”
— Когда психологов этим летом “призвали” помогать жертвам изоляторов, они были к этому готовы?
— Опыт работы с такого рода травмами был только у психологов в МЧС и в Следственном комитете. Есть схожий опыт работы у специалистов, которые работают с жертвами домашнего насилия и детьми в SOS-деревнях.
У нас таких психологов немного, и мы столкнулись с тем, что специалисты не готовы. Мы бежали помогать, а сами подвергались стрессу. Но психологов в Беларуси много, мы справились. Сейчас было бы разумно обращаться за помощью, которую предлагают коллеги из-за рубежа, но от истощения сил на это уже не хватает.
На данный момент важно встроить полученный опыт в нашу картину мира. Каким бы ужасным ни было событие, мы должны принимать, что оно было и что мы выжили в этом. Это поднимает стрессоустойчивость, это даёт нам опыт выживания в неопределённости. У поколения наших предков этот опыт был. Они пережили репрессии, войну, не зная, когда она закончится. И когда ты понимаешь это, тогда это уже не пафосное празднование Дня Победы, а настоящая благодарность за то, что они пережили и оставили нам в наследие.
— А что происходит в головах протестующих белорусов сейчас?
— Мы находимся в ситуации стигматизации. Оттого что нет развязки, у многих наблюдаются эмоциональные качели. Та самая иллюстрация, над которой мы смеялись этим летом: то “мы победим”, то “нас всех посадят”, потом опять — “мы победим”.
Ситуация неопределённости тяжела для человеческой психики, нужна точка разрядки. То количество энергии, агрессии, которая удерживается, приводит или к апатии, или к взрыву.
Мы наблюдаем всплески агрессии со стороны силовых структур, потом видим вербальную агрессию в сети. Ведь мы живём в одном обществе, и если один не разряжается, то разряжается другой. Как в семье: если я не даю выхода напряжению, кто-то другой это сделает. Например, начнёт истерить ребёнок.
— Ну и напоследок: как перестать беспокоиться о революции и начать жить?
— Начну с печального. Когда мы кого-то теряем, наша задача понимать, что мы должны беспокоиться о живущих. Если я сейчас лишу себя ресурса, что будет дальше? Кто будет всё восстанавливать?
Помните, когда мы как бешеные закупали гречку? Нужно было закупить гречку на столько-то месяцев. И сейчас нужно сделать то же самое: понять, сколько у нас ресурсов, на какое время их хватит.
И помните: мы адаптивны. Во время войны люди влюблялись, танцевали, мечтали о том, что будут делать после войны. Мы приспосабливаемся даже к таким ужасным условиям. Рядом с танатосом всегда есть эрос — энергия жизни, её нужно поддерживать. Поймите, что вас наполняет энергия. Нельзя похоронить себя в чувстве вины, запретить себе праздники.
Я говорю о здоровом праздновании. Если я хочу всем рассказывать о своих праздниках, если мне нужно, чтобы меня полайкали, потому что я внутри не могу насытиться, — это другая история. Но давайте говорить про здоровое отношение к празднику. Нарядите ёлку, вспомните о простых земных вещах, за счёт которых выживали предыдущие поколения. Потому что “счастье можно найти даже в тёмные времена, если не забывать обращаться к свету”.
Чтобы следить за важными новостями, подпишитесь на канал Еврорадио в Telegram.
Мы каждый день публикуем видео о жизни в Беларуси на Youtube-канале. Подписаться можно тут.
