Юристы: Презумпция невиновности по административным делам не работает

Еврорадио: По словам правозащитников, достаточно сложно найти адвокатов для тех, кто содержится в СИЗО КГБ и проходит по явно политическому делу — почему так?

Олег Агеев: Сначала учитывается политизированность дела, а уже потом — местонахождение лица, которое привлекают к ответственности. И адвокаты, глядя на опыт прошлых лет, просто боятся браться за такие дела. Прежде всего, это страх.

Тамара Сидоренко: Знаете, когда в 2010 году я соглашалась защищать Владимира Некляева, я не думала, что попаду в такую ​​сложную ситуацию. До того времени адвокаты так массово не попадали под пресс Минюста и других органов. Наш печальный опыт показывает, что адвокат часто оказывается беспомощным, когда ведет такого рода дела. Вот и сейчас к тем, кто находится в СИЗО КГБ (по так называемому делу "Белого легиона" — Еврорадио) определенное время адвокатов не пускали. В такой же ситуации была я и мои коллеги в 2010 году — когда нас без всякого объяснения не пускали к подзащитным. Наше право и право подзащитных на встречи и конфиденциальные беседы без ограничений грубо нарушались. А обращения в прокуратуру ничего не дали.

Еврорадио: Получается, что для СИЗО КГБ это нормальная практика?

Олег Агеев: Такая практика сложилась, но нормальной ее назвать нельзя. Эффективных механизмов, которые бы защитили права задержанных на встрече с адвокатом, не существует.

Тамара Сидоренко: Если вспомнить тот же 2010 год, то нам в СИЗО КГБ либо просто никак не объясняли причины отказа во встрече, либо говорили, что все кабинеты заняты. Причем заняты они были постоянно, даже когда я приходила самой первой.

Олег Агеев: Ограничивались не только встречи, но и корреспонденция адвоката: мои письма подзащитному с просьбой согласовать позицию он получил в день освобождения.

Тамара Сидоренко: По делу 2010 года так было у всех адвокатов, я думаю, что и по делу нынешних содержащихся в СИЗО КГБ так будет. Выносилось постановление о тайне следствия, и адвокат предупреждался о недопустимости разглашения данных предварительного следствия. При том, что есть ряд документов, которые нельзя признать тайной следствия. К примеру, постановление о привлечении в качестве обвиняемого или постановление о мере пресечения. Но определение того, что является тайной следствия до такой степени смутное, что адвокаты просто боятся показать какой-то документ или сказать какую-то фразу, которая, в принципе, не будет тайной следствия. Но неизвестно, каким будет решение: нарушил адвокат тайну или нет. А за нарушение — санкции.

Еврорадио: Кстати, Агеева лишили лицензии, фактически, за интервью Еврорадио, где вы рассказали об условиях содержания задержанных. Но разве это тайна следствия?

Тамара Сидоренко: Конечно, нет! Это общественно значимые дела, и такие сведения не могут быть тайной. Кроме того, адвокат должен принять все разрешенные законом меры для защиты своего клиента. И привлечение внимания общественности к каким-то сложностям или к нарушению прав подзащитного — в рамках деятельности адвокатов.

Олег Агеев: Но лишение лицензии — не самое страшное из того, что может случиться с адвокатом в случае разглашения сведений, которые следователь сочтет тайной следствия. Ведь у нас предусмотрена и уголовная ответственность. И факты были таковы, что делали практически невозможным общение адвоката с представителями СМИ. Это большая проблема.

Еврорадио: Резонансные уголовные дела — одно, а чем сложны для адвокатов административные дела в отношении задержанных на акциях протеста, к примеру?

Тамара Сидоренко: Административные процессы, особенно по статьям "Мелкое хулиганство" и "Участие в неразрешенной акции" — это моя боль как юриста, до такой степени нарушаются права тех, кого привлекают к ответственности, и до такой степени адвокат себя бессильным чувствует! По таким делам свидетелями выступают исключительно милиционеры, которые задерживали и протокол составляли. Такие сотрудники почему-то считаются незаинтересованными лицами, хотя часто очевидно, что эти "незаинтересованные лица" говорят очевидную ложь. Адвокаты обращают внимание судов на это, на то, что свидетелями должны быть гражданские, но суды на это внимания не обращают, отказывают в требовании дополнительных доказательств. И хотя адвокат делает все должное, суд принимает решение, которое находится явно за пределами презумпции невиновности.

Олег Агеев: По следам процессов за акцию 25 марта скажу: адвокату очень сложно соревноваться в процессе, где нет прокурора. В случае, если на суд возложены функции и обвинения, и органа, который выносит решение, беспомощность адвоката только усиливается.

Тамара Сидоренко: Я встречалась с несколькими людьми, к которым административное наказание было применено, и они утверждают, что судьи даже не выходили из зала суда, а в итоге представляли постановление суда на трех страницах. Получается, что судья заранее имел решение. Это в дополнение к тому, что презумпция невиновности по административным делам не работает, как в случае с уголовными делами. А по международному законодательству административные дела относятся к уголовным, и презумпция невиновности должна работать здесь в полной мере.

Еврорадио: Отношение суда к задержанным во время акции журналистам как-то отличается?

Олег Агеев: Я сейчас наблюдал два процесса — в Орше и в Минске. Суд просто игнорирует, что задержанный — журналист. Учитывается статус журналиста на стадии задержания. Большинство журналистов освобождали почти сразу после задержания. Но если дело дошло до суда... В одном из судов даже такую ​​формулировку выдали: "Голословно заявил, что он журналист". Поэтому у меня есть устойчивые сомнения в беспристрастности судов и в самостоятельности судей при вынесении решений по административным правонарушениям.

Еврорадио: Вы можете вспомнить хоть один случай, когда адвокату удалось доказать невиновность своего подзащитного на политически мотивированном административном процессе?

Тамара Сидоренко: Не припомню такого. Были случаи, когда из-за ошибок в деле суд направлял его на "доработку".

Олег Агеев: Но здесь не столько заслуга адвоката, сколько серьезное нарушение со стороны сотрудника милиции, который оформлял дело. А так я тоже не припомню случая, чтобы адвокат добился прекращения дела по статье "Участие в неразрешенном мероприятии".

Фото Змитера Лукашука