"Не буду губопкусом!" На маму надели наручники при детях. Она увезла их в Польшу

Когда пятилетний Егор не слушается маму Марину, она говорит:

— Егорка, ты что, хочешь быть как омонкусы и губопкусы?

— Нет! — кричит Егор и обижается.

Год назад Егор пришел домой — а мамы не было. Дома все было перевернуто. "Омонкусы и губопкусы" провели обыск: высыпали соль из солонок, разбросали мамину одежду. А саму маму — Марину Киевец — забрали на "сутки".

После "суток" Марину уволили, и специалист с высшим образованием больше не смогла найти в Иванове на Полесье никакой работы. Ее не брали даже в службу такси.

Теперь Марина таксует в Белостоке. Ее рабочий день начинается вечером. Она не спит всю ночь, так как ночью Bolt предоставляет больше заказов. У Марины трое детей — и кроме них в Польше у нее никого нет.

Если вы хотите помочь семье, можете сделать это здесь или здесь.

Сегодня, Белосток. Марина работает в такси, чтобы поднять трех детей

Марина встречает нас возле вокзала в Белостоке. На крыше синего арендного авто — желтая лампа "Taxi". Тем временем по Иванову ходят слухи, что многодетная мать уже приобрела в Польше машину и усадьбу.

— За какие деньги? — смеется Марина, которая не спала всю ночь перед нашим интервью, чтобы поработать в час пик.

— Дети не боятся без вас ложиться спать?

— Егор сначала обижался — ой, мама, опять ты надолго... Ему всегда хочется, чтобы я была рядом, хочется “пожалеться”, как он говорит. Но теперь уже и он привык. Пока есть заказы — надо работать.

Самые страшные ночи без мамы дети Марины уже пережили. Средний сын видел, как на маму надевают наручники. Марина помнит, как страшно он тогда закричал. Когда она вышла из ИВС, Саша спросил: "Мама, почему никто ничего не сделал, чтобы тебе помочь?"

Год назад. Иваново. Омонкусы и губопкусы приходят с обыском

В тот день Марина проснулась от лая своей собаки.

— А она никогда не лаяла. Я всегда говорила: Берта, ну ты прямо как кот. И тут я слышу собачий лай.

Марина вышла из дома. Ворота были открыты.

— И кто-то зашел. Я выбежала во двор, губопиковец мне что-то говорит, а я не слышу. Не слышу, потому что вижу, что на мою Берту направлен автомат. Просто ей в лоб. Я только успела крикнуть: не стреляйте! Я сейчас привяжу ее, уберу — только не стреляйте! Еще немного — и я бы босая побежала.

Марина посадила собаку на цепь, но Берта порвала ее — пыталась защитить хозяйку.

— Я не знаю, для чего они делали обыск. Может, искали символику?

Силовики полезли к Марине в шкаф, но и там символики не было — только красно-белый костюм.

— Он видит эту красно-белую ткань на полочке, обрадовался, глаза загорелись! Хватает этот костюм, и тут брюки падают вниз, только майка остается в руках. Разочаровался, разозлился, бросил.

Все мое нижнее белье разложили по кровати. Я не знаю, для чего это было. Может, им чего-то не хватает?

Марина услышала, как домой вернулся муж. Но это сделало и тот день, и многие последующие дни только тяжелее.

— Через закрытую дверь я слышала, как он смеялся вместе с губопиковцами, о чем-то с ними разговаривал. Уже когда меня завели в бусик, муж подошел ко мне и сказал: "Ну что, допрыгалась?"

Я понимаю, что в семьях жизнь складывается по-разному. И что иногда не складывается. Но я не ожидала такого. Для меня это было самое больное. Больнее было только то, что они перепугали детей.

Об условиях содержания в Ивановском ИВС мы рассказывали здесь.

Когда Марина вернулась с "суток", местное издание опубликовало о ней статью с фотографией. На фото видно, что муж встречает ее с цветами. Самой тяжёлой части этой истории на фото нет.

Сегодня. Белосток. “Я не хочу лишать их еще и отца”

Самым "бело-красно-белым" в ивановском доме Марины был зонтик. Сейчас на все окно у нее висит большой бело-красно-белый флаг. У большинства поляков на окнах висят рольшторы, которые опускают днем, поэтому бело-красно-белые окна Марины заметно выделяются на фоне других.

В уютной квартире три комнаты, свежие обои, все обставлено со вкусом.

— Мы здесь ремонт сделали, потому что когда въехали, выглядело все по-другому. Я покупала самые дешевые обои — такие, которых оставалось по несколько метров в рулонах, подержанную мебель. Но, кажется, получилось хорошо?

Марина уезжала из дома всего лишь с тремя сумками, в которые нужно было поместить всю жизнь. Детям сказала, что они едут на отдых в литовский санаторий. То же самое сказала мужу, чтобы он дал разрешение на выезд.

Из дорогого для себя взяла лишь несколько книжек Оруэла. А уже в Польше, когда разбирала вещи, оказалось, что младший Егорка бросил в Маринину сумку ее первую игрушку — старенького зайчика.

— И говорит мне: мама, я подумал — как же ты здесь будешь без своего зайчика? А я с этим зайчиком все детство спала, с тех пор как была младенцем, и Егорка знал это.

Пока мы разговариваем, Егор несколько раз забегает в комнату и прыгает к маме на диван. Мама здесь — его единственный друг. За все время нашего разговора Марина плакала дважды — когда вспоминала о муже и когда рассказывала о детях, которые стали первыми жертвами ее задержания.

— Вещи не главное. Самое трудное — что мы не можем привезти сюда друзей. Учебник, игрушку, книжку ты можешь положить в карман. Но не друзей. Дети постоянно вспоминают тех, кто остался в Беларуси, но даже не могут с ними поговорить. Я попросила их не связываться с друзьями, чтобы эти отношения не причинили вреда их семьям.

— А про отца дети спрашивают?

— У Егорки здесь спрашивали, хочет ли он вернуться в Беларусь. Он ответил: да, там же папа и дед остались. Это же ребенок, и я не хочу ему ничего плохого говорить об отце. Это их папа. Мои отношения с мужем не должны влиять на его отношения с детьми.

Но так получилось, что теперь у них нет отношений. Однажды он не перезвонил им, потом забыл передать Саше [средний сын] подарок, а тот очень ждал. И со временем дети перестали просить позвонить папе.

Я никогда не говорила при детях, что он плохой, хотя знаю, он уверен, что это я их настраиваю против. Но нет: он их отец, я это понимаю и не могу лишить своих детей еще и отца.

Год назад, Иваново. У Марины спрашивают, чего ей не хватает

После "суток" директору перестало нравиться в Марине все. Даже ее красная папка. "Ты же понимаешь, что у меня это была бы красная папка, и у тебя она красная!" — говорил директор.

— Чего тебе не хватает? — спрашивали Марину на работе.

Марина отвечала:

— Не хочу, чтобы мои дети жили в Северной Корее. Не хочу, чтобы моего старшего Диму, который скоро станет взрослым, избил какой-нибудь сумасшедший из-за того, что ему не понравятся его носки.

Мы тоже спрашиваем у Марины, чего ей не хватало, ведь Александр Лукашенко любит выставлять себя как первейшего друга многодетных семей.

— Беларусь — это действительно страна для многодетных семей, но для тех, у которых детей нужно забирать. К сожалению, нормальные семьи, в которых родители не пьют, которые не стоят в СОП — такие родители все зарабатывают сами. Но в Беларуси много других многодетных семей — таких, где детей рожают, чтобы было за что выпить, чтобы получить новые квартиры.

Да, в Беларуси многодетным семьям выдаются кредиты якобы под льготные проценты. Но для нормальных стран с развитой экономикой это огромные проценты. В Польше можно взять кредит под 2% годовых — вместо льготных белорусских 5%. Цифры говорят сами за себя.

Марина говорит, что "детские деньги", которые в Беларуси выплачиваются на детей до трех лет, действительно достаточно большие. Но в Польше эти пособия начисляются до совершеннолетия, а не до трех лет. На эти пособия и еще на денежную поддержку беженцам семья из Иваново теперь и живет.

Сегодня, Гданьск. Марина впервые везет детей на море

Старшие дети Марины ходят в польскую школу, младшему места в садике в этом году не хватило. Но на следующий год Егора уже записали в "нулевой класс" — так называемую "зэрувку".

— Здесь я по крайней мере знаю, что детям больше ничего не угрожает. Ведь когда меня задерживали, главный губопиковец говорил, что детей заберут и отправят по разным детским домам. Именно разным, чтобы мне было сложнее с ними общаться и приезжать к ним. "Дадим приказ, чтобы вас к ним вообще не пускали".

И никого не интересовало, что у детей есть не только мать, но и отец, и бабушка с дедушкой.

В этом году Марина с детьми впервые побывали на море. Знакомый, с которым они выросли в одном дворе, тоже бежал из страны после 2020 года. Теперь его семья живет в Гданьске, и они пригласили семью Марины в гости.

— Дети впервые увидели море, они были так счастливы! Когда мы уезжали, Егор не растерялся и говорит: если вы нас еще раз пригласите, мы обязательно приедем.

Я понимаю, что это ужасно, когда люди, пережившие пытки, говорят, что им повезло. Но да, я считаю, что мне повезло: я на свободе, мои дети не в интернате. Слава Богу, живы и здоровы.

Мы идем с Мариной на площадку у ее нового дома в Белостоке, с нами идет Егор.

— Когда-то он хотел быть милиционером. Теперь передумал и хочет быть военным. Даже эти события не изменили его желания. Но не губопкусом, а именно военным.

Егор ползает по веревочной стенке на детской площадке.

— Егор, не губопкусом, а военным? — переспрашивает Марина.

— Не губопкусом! — кричит Егор из пирамидки.

Год назад силовики сделали Марине "комплимент":

— Сказали: "Марина, ты кремень, но мы тебя сломаем".

Она и в этом году, сидя на диване в белостокской квартире, уверена, что о ней в Ивановском РОВД вспоминают, а ее интервью — читают.

— Мне страшно от того, на что способны люди. А я же считаю, что и они — люди. Хотелось бы верить, что однажды они смогут осознать, что натворили, что попробуют оправдаться.

Сегодня, Белосток. Как можно помочь семье Марины Киевец

У среднего сына Марины, Саши, — подозрение на аутизм. Сейчас он проходит обследования и работает с психологом. На оплату психолога нужны деньги. Если у вас есть возможность помочь семье, вы можете сделать донаты здесь и здесь. Или напишите в редакцию, и мы поможем вам связаться с Мариной Киевец.

Из-за этих новых проблем, а также из-за того, что младший сам пока не ходит в садик, Марина не может себе позволить найти постоянную работу с фиксированным рабочим днем. Она вынуждена работать в такси.

Когда Марина проезжает через польский частный сектор, она засматривается на цветы. Дома у нее было много цветов. Весь аккаунт Марины в Фейсбуке заполнен их снимками.

— У меня одних только нимфей — это водные лилии — было пять видов. Я обменивалась семенами со всей Беларусью. Мы высылали их почтой друг другу. И вот сейчас едешь по частному сектору Белостока — так больно смотреть на местные цветы и вспоминать, что все свое пришлось оставить там, в Беларуси. Но не в цветах счастье.