"Мы на дне, а снизу стучат". Через образование белорусов превращают в крепостных

— Мой сын поступил на первый курс. И хотя баллов хватало на бюджет, мы его специально отдали на платное, чтобы его потом не отправили в какой-нибудь колхоз. И мы будем платить где-то полторы тысячи долларов в год. Прикинем, что в группе 20 человек, — это получается 30 тысяч долларов в год с одной группы. Сколько же люди платят, чтобы потом еще и отрабатывать? — возмущается отец первокурсника, который в этом году был зачислен в один из столичных вузов.

Пассаж Лукашенко о том, что высшее образование у нас только “наполовину платное”, отец оспорил, не успел его сын посетить занятия.

— В университете нам сразу сказали: покупайте свои ноутбуки, и мне пришлось еще тысячу долларов отдать на ноутбук. Потому что компьютеры в кабинетах — с древней Windows XP и загружаются по 10 минут. Такой хлам! И это имея полторы тысячи долларов в год с одного студента, — говорит отец первокурсника.

Что теперь делать, семья еще не решила. В конце концов, пока это только разговоры, официальных решений еще нет. Но отец беспокоится за будущее сына и продумывает план А и план Б.

— Может, доучится, но не поедет по распределению и “свалит” с дипломом. Или вообще бросит университет и не будет получать диплом, но знания же останутся — сейчас никого не интересует диплом, только опыт и навыки. Потому что пять, семь лет отработки — извините, но это приговор для молодого человека. Вся жизнь впереди, иди по лестнице наверх! А плюс еще год на армию после университета... И получится, что "ребенок" начнет делать карьеру в 30 лет! Это как? — задается риторическим вопросом собеседник Еврорадио.

“Родители имеют право решать, как развивается школа”

В соцсетях идее распределения поставили меткий диагноз — ”крепостное право". Татьяна Щитцова, советница Светланы Тихановской по образованию, замечает в этом прагматичное стремление режима обеспечить себе будущее. "Матрице" нужны люди, которые будут ее питать.

— И что тут симптоматично. Если уж крепостное право, то на всех уровнях. Для целевиков 5 лет недостаточно, давайте 7. Для бюджетников 2 года — совсем ничего. И нужно ввести распределение для платников. Ужесточение политики распределения свидетельствует о нехватке кадров на разных направлениях. Нашему обществу и нашей экономике критически не хватает кадров, и государственная система не в состоянии выработать политику, которая привлекала бы и мотивировала людей вкладываться в эту социальную систему. Стремление закрутить гайки — судороги системы, чтобы как-то обеспечить себя с социально-экономической точки зрения. Люди рассматриваются как ресурс для поддержания и обеспечения этого режима, — рассуждает экспертка.

А еще до того как система вырастит себе послушного гражданина, который будет работать там, где ему скажут, системе нужны деньги здесь и сейчас. И как бы власти ни хвастались, что у школ есть финансирование, да и высшее образование платное только наполовину, а остальное берет на себя государство, денег явно не хватает.

— Если родители по своей инициативе создают различные комитеты при школах, гимназиях, лицеях, а также фонды, собирают деньги на разные нужды для детей, они имеют право участвовать в принятии решений по поводу того, как развивается школа. Лукашенко хочет напрямую использовать финансы родителей без признания за ними права голоса. Деньги давайте, права определять образовательную политику у вас нет. Это недопустимо, — обращает внимание советница Тихановской.

“Поговорите с учителями”

Так зачем вообще Лукашенко проводил это совещание? Только для того, чтобы озвучить все эти безумные идеи? Татьяна Щитцова говорит, что такая мобилизация чиновников от образования была нужна, чтобы суверен мог убедиться, все ли под контролем.

С другой стороны, не все хорошо с системой образования, с менеджментом. Наши чиновники не очень инициативны, их надо вести за ручку и говорить, что нужно делать. Но еще показательно, что Лукашенко, вероятно, сам понимает: несмотря на все усилия, эту отрасль трудно поставить под тотальный контроль, — рассуждает экспертка.

И никаких системных проблем в образовании предложенные чиновниками идеи не решат. Так считает учитель, педагог, который много лет работал в системе Минобразования.

— Проблема не в чем-то плохом. Проблема в том, что все узлы образования плохо между собой взаимодействуют, — анонимно комментирует резонансные новости преподаватель. — Мы решаем проблему с тем, что будто бы “не видим ученика”, и я даже не знаю, как ее собираются решать. В школе учителя каждый день видят ученика, общаются с учителями. Только не с позиции силы, и пусть они вам скажут правду. Тогда увидите, что происходит с системой образования, и поймете, куда вас привела ваша советская школа. Кого мы готовим и ради чего.

— Если бы вас пригласили на совещание, что бы вы сказали?

— Я бы сказал, что эта система образования не функционирует, она умерла, и нам нужно создавать новую. И нам — всем сторонам, участвующим в системе образования, — нужно договориться, как она должна работать. Это родители, ученики, учителя и государство. У кого какие функции, у кого какое влияние. Пока мы заново не передоговоримся, ничего плодотворного не произойдет. Нынешняя система не восстановится, она устарела и держится на жесткой вертикали, для нее важна бумажка, а не то, что происходит на самом деле. И ничего хорошего из этого не будет.

— С образованием может быть еще хуже?

— Мы уже забыли о случае с учительницей из Гомеля, которая за кресло схватилась. Или это уже не наихудшее? Я боюсь прогнозировать, что может быть худшим в образовании. Что может быть хуже того, когда дети матом посылают учителей? Когда учителя вызывают милицию на детей за их позицию? Кажется, мы достигаем дна, а снизу все стучат. Хорошего ждать не приходится.