Преподавателя ЕГУ обвинили в харассменте. Поговорили со сторонами конфликта

“Нам сказали, что их "команда" против. Что Сергей Селецкий должен прийти и что-то им объяснять по поводу обвинений в харассменте, поступивших в его сторону от анонимов в соцсетях”, — рассказывает Еврорадио преподаватель ЕГУ, который помогал художнику — и по совместительству своему коллеге — организовать выставку в вильнюсском культурном пространстве CreateCulture. Открытие должно было состояться 19 сентября, но за два дня мероприятие отменили.

Новость про отмену, опубликованная на странице CreateCulture в Instagram, вызвала бурю очень разных реакций.

Некоторые радуются сложившейся ситуации — мол, давно пора: и “посреди занятий мог сказать, как его достали феминистки”, и “домогательства — это не ОК, каким бы заслуженным художник ни был”. Другие Селецкого поддерживают.

— Какая глупая ситуация — закэнселлить замечательного художника и преподавателя за какие-то слухи. Считаю, это непрофессионально, — пишет, например, певица Руся и предлагает провести художнику выставку в Варшаве.

Что говорят в культурном пространстве CreateCulture

— После анонса выставки мы получили много комментариев с критикой в адрес проведения данного мероприятия в наших стенах, — рассказывает Еврорадио директорка этого места Татьяна Штейнбук. — Наша команда приняла решение отменить выставку, так как мы не имеем полномочий расследовать эти случаи. При этом мы не кэнселлим творчество Сергея Селецкого и не выносим “приговоры”. Мы не собираем свидетельства от студенток и не выступаем в качестве арбитров. Подчёркиваю: всё это не в нашей компетенции как креативного пространства.

На вопросы, сколько пришло жалоб и какого они характера, собеседница не отвечает, ссылаясь на то, что всё тактично описано в открытых публикациях.

— Мы командой приняли решение отменить выставку и никому на самом деле не должны пояснять причину. Это наше решение, — отвечает на наши уточнения собеседница.

Что говорят коллеги Сергея Селецкого

Некоторые коллеги художника, которые работали с ним давно, говорят: обвинения в адрес Селецкого имеют место.

— Говорят, что в каждой группе он выбирал себе жертву для буллинга, чтобы держать общую дисциплину. Это не сексуальный харассмент, а именно буллинг. Вопрос конкретных случаев — деликатный. Трудно ответить, чтобы не подставить персону, которую Селецкий может легко вычислить.

—  Селецкий всегда отзывался неуважительно о студентках, а потом, когда я уже не работала в ЕГУ, много раз слышала истории про харассмент с его стороны.

— Почему я ничего не знаю о таких ужасах? — спрашивает коллега художника, который работает с ним сегодня. — Почему не знают другие коллеги? Есть же руководство нашего департамента. Есть у нас и преподавательницы разных возрастов. Почему им те, кто якобы пострадал, ничего не говорили? В конце концов, есть ректор, который просто ходит по коридорам и к которому можно запросто подойти… 

И вот я приехала. Рассказывала ему, что получается, что нет. Перекладывала листы со своими работами. Он таращился на меня, а я не понимала — это значит, что всё плохо или что всё в порядке? Спросила, что он скажет. Он ответил, мол, даже не знаю, что тебе сказать. Я переспросила пару раз. Тогда он сказал, что чувствует себя подростком и влюблённым мальчишкой.

Я была шокирована и не понимала, как это связано с моими работами. Но тут он продолжил: мол, я с тобой чувствую себя странно, во мне просыпаются чувства, которые я никогда раньше не испытывал. Я спросила: “Может, вы скажете мне что-то по работам?” Он сказал, что ни о чём другом сейчас не может думать. Я поняла, что нужно быстро уходить.

Дверь была закрыта. В коридоре я сказала ему, что у меня хорошие отношения с отцом и меня такие отношения не интересуют. Он спросил, можно ли обнять меня напоследок, я ответила, что нет. Он открыл, и я уехала.

Спустя годы Анна сожалеет, что никто из окружающих не подсказал тогда, что на преподавателя можно пожаловаться. С другой стороны, она не уверена, что это бы помогло и не обернулось бы против неё.

— Самое тупое в этой истории и в истории других девушек, которые столкнулись с харассментом, то, что очень у немногих людей есть доказательства. Тем, кто спрашивает меня в комментариях, не являюсь ли я жертвой Селецкого, мне очень хочется ответить: да, действительно, это так. Но кто мне поверит, ведь он такой нев***нный художник! Это проблема, которая есть и в университетах, и в других сообществах, где женщины сталкиваются с домогательствами и насилием, а у них просто нет доказательств. Культура постсовка настроена на то, чтобы не давать девушкам и женщинам высказываться.

Что говорит сам Сергей Селецкий

Сергей Селецкий в шоке от происходящего. В комментарии Еврорадио художник соглашается, что пространство CreateCulture имеет право отменить выставку, но его удивляет, сколько лжи и клеветы посыпалось в его адрес: мол, “всё это буллинг и травля”. 

— Вы знаете, там нет ни одного моего студента, ни одной студентки, — реагирует собеседник на критику в комментариях. —  Я их никогда не видел, я с ними никогда не сталкивался, я вообще  не знаю, кто все эти люди. Они там подключаются откуда-то из разных стран. Это что-то вообще удивительное! Я уже не читаю, но из того, что помню: спрашивают — “где доказательства?”, а в ответ — “мы не следователи”. Это что, на меня накидывают дерьмо лопатами, а я должен доказывать, что я не такой? Ну это очень смешно. Обращайтесь в ЕГУ. Узнайте всё. Вы понимаете, что, если бы на меня летели жалобы, я бы там давно не работал? Ну, могут быть недовольны двоечники, которым я поставил 10 двоек, но мною были выставлены критерии, по которым я ставлю оценки, и ни одной жалобы не было вообще.

— Вы говорите, что среди комментаторов нет ваших студентов, но ведь они могут скрываться за никами.

— Нет, мне написали там про одну студентку. Это нездоровый человек. Она пыталась покончить с собой, она обвиняла других преподавателей в доведении до самоубийства. Она заканчивала “наследие” лет шесть назад. Она не смогла сдать рисунок. Вот и всё. Что я могу сказать? Люди — больные. Понимаете? Вот вы мне задаёте вопрос: “Может, кто-то скрывается?” А я, например, сейчас напишу, что вы едите мышей, а вы мне докажите, что так не делаете. 

— Я спросил у Татьяны, есть ли у нее какие-то документальные доказательства, может, записи, свидетельства друзей, тех, кто был рядом. Она ответила, что таких свидетельств нет. Только заявление, где она изложила видение ситуации.

Мы посоветовались с юристами, и все четко заявили: если нет документально зафиксированных свидетельств буллинга, мы не можем признать наличие этих фактов. Были бы факты — признали бы. Если бы мы зафиксировали их, преподаватель получил бы выговор.

Всё это очень серьёзно. Если бы мы ошиблись, нас поправил бы государственный контролер по этике Литовской Республики.

Так что, если кто-то где-то что-то сказал, я это выслушивать не буду. Мне нужно знать, кто, где, когда и чем он докажет. Только тогда будет разговор.

Собеседник уверяет: кроме этого случая, студенческих жалоб на харассмент или буллинг со стороны Сергея Селецкого он не получал.

— Может ли преподаватель пригласить студентку к себе в гости? Как можно доказать что-то в такой ситуации?

— Думаю, это противоречит кодексу академической этики, — говорит Эдуард Мельников. — Пригласить преподаватель, наверное, может, но здесь могут появиться, как говорят, какие-то оттенки. Если что-то случилось, студентка должна подробно написать, что произошло и при каких обстоятельствах. Чем больше конкретики, тем лучше. Когда детали работают на студентку, мы спрашиваем с преподавателя очень серьёзно. Смотрим на его поведение. У нас пять юристов.

Если что-то произошло, например, в кафе — пишите место, время. Я сам пойду и буду искать доказательства.

Что делать, если вас обидели в ЕГУ

В комиссии по этике говорят, что с какой-то несправедливостью могут столкнуться как студенты, так и преподаватели (например, последние иногда обращают внимание на плагиат в работах). Все они имеют право письменно заявить об этом, чтобы решить проблему. Нужно написать заявление в комиссию по академической этике и отправить в офис ректора. Секретарь автоматом присылает письмо в комиссию. В течение 20 дней с момента получения заявления его должны рассмотреть. Всё пишется к протоколам. Если случай очень сложный, срок может быть длиннее, у комиссии есть на это право.

Кстати, по словам Эдуарда Мельникова, выпускники университета, которые сталкивались с буллингом или харассментом от преподавателя во время обучения, но не пожаловались вовремя, также могут обратиться в комиссию. Это не значит, что вашу жалобу будут рассматривать, но она может поддержать аналогичные заявления сегодняшних студентов, если таковые будут. Единственное требование для всех — обращаться индивидуально. Коллективные жалобы не рассматриваются.

Как можно было ещё попытаться разрешить конфликт

— Вопрос серьёзный, и, чтобы рассмотреть его, следует создать независимую комиссию, — реагирует на ситуацию советница Светланы Тихановской по образованию Татьяна Щитцова. — Комиссия должна быть независимой как от университета, где работает преподаватель, так и от институции, которая инициировала проблему. Нужно придерживаться демократической процедуры, которая полностью отработана в европейском контексте (мы помним кампанию #MeToo).

Соцсети не способствуют нормальной коммуникации. Нужно в благоприятных для этого условиях заслушать обе стороны. И только так.