Алексіевіч: Наша рэвалюцыя не перамагла, але яе героі ў нас ёсць (відэа)
Беларуская пісьменніца, нобелеўская лаўрэатка па літаратуры Святлана Алексіевіч у Стакгольме гаварыла пра Беларусь і часткова па-беларуску. Пасля ўручэння каралём Швецыі Карлам XVI Густавам
прэміі і дыплома, у Блакітнай зале Стакгольмскай ратушы адбыўся банкет. На ім і прамаўляла Алексіевіч.
Пісьменніца падзякавала Шведскай акадэміі за высокую ўзнагароду. Яна прыгадала, што ў часы "перабудовы" ў другой палове 1980-х у СССР людзі марылі пра свабоду, "а апынуліся ў зусім іншай кропцы гісторыі". Паводле слоў Святланы Алексіевіч, на постсавецкай прасторы квітнее аўтарытарызм — рускі, беларускі, казахскі. Аднак "марудна і няўпэўнена мы выбіраемся з-пад абломкаў чырвонай імперыі", адзначыла яна.
Частку свайго выступу Алексіевіч прысвяціла Беларусі. "Я хачу распавесці пра маю краіну — Беларусь, — гаварыла нобелеўская лаўрэатка. — У Мінску, у аэрапорце, калі я ляцела ў Варшаву, да мяне падышлі дзве маладыя дзяўчыны, яны плакалі: "Дзякуй вам. Разумееце, мы цяпер ёсць, цяпер усе ведаюць, дзе Беларусь". Гэтае "дзякуй" я перадаю ўсім вам. Пасля жнівеньскага путчу 91-га года, калі Беларусь атрымала незалежнасць, ужо выраслі некалькі пакаленняў. У кожнага з іх была свая рэвалюцыя. Яны выходзілі на плошчу, яны хацелі жыць у свабоднай краіне. Іх збівалі, адпраўлялі ў турмы, выганялі з інстытутаў, звальнялі з працы. Нашая рэвалюцыя не перамагла, але героі рэвалюцыі ў нас ёсць. Свабода — гэта не хуткае свята, як мы марылі. Гэта шлях, доўгі шлях. Цяпер мы гэта ведаем".
Заключную частку сваёй прамовы Алексіевіч сказала па-беларуску. "На развітанне я хацела б, каб у гэтай цудоўнай зале прагучала беларуская мова, мова майго народу", — патлумачыла яна.
Цалкам прамову Святланы Алексіевіч слухайце на аўдыё.
Я благодарю Шведскую академию за высокую награду, которую не смею себе присвоить. Я понимаю её как поклон многим поколениям советских людей, которые ещё недавно жили вместе в огромной стране СССР, марксистской лаборатории светлого будущего. Как поклон их страданиям, их боли.
Они уходили в небытие в сталинских лагерях, на шахтах Магадана и Воркуты, получали пулю в затылок в застенках НКВД, погибали на фронтах Второй мировой войны и других войнах, которые вела империя. Великая идея безжалостно пожирала своих детей. Идеям не бывает больно. Жалко людей.
В перестройку мы мечтали о свободе, а оказались в совсем другой точке истории. На постсоветском пространстве вместо свободы расцвел тоталитаризм разных мастей — русский, белорусский, казахский. Медленно и неуверенно выбираемся из-под обломков красной империи.
Одна из героинь моей книги "Время секонд хэнд", у которой вся семья была выслана в Сибирь и там погибла, со слезами на глазах пела, когда мы сидели у неё на кухне:
"Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля.
Просыпается с рассветом
Вся советская земля.
Кипучая,
Могучая,
Никем непобедимая,
Страна моя,
Москва моя,
Ты самая любимая!"
Прошлое не упускало её из своих хищных объятий. Её научили верить. В ней всё ещё жила та девочка, у которой Сталин когда-то забрал всё, а она всё равно верила. Во что?
Я хочу рассказать о моей стране Беларуси. В Минске в аэропорту, когда я летела в Варшаву, ко мне подошли две молодые девушки. Они плакали: "Спасибо вам, понимаете, мы теперь есть. Теперь все знают, где Беларусь".
Это "спасибо" я передаю всем вам. После августовского путча 1991 года, когда Беларусь получила независимость, уже выросло несколько поколений. У каждого из них была своя революция. Они выходили на площадь, они хотели жить в свободной стране. Их избивали, отправляли в тюрьмы, выгоняли из институтов, увольняли с работы. Наша революция не победила, но герои революции у нас есть. Свобода — это не быстрый праздник, как мы мечтали. Это путь, долгий путь. Теперь мы это знаем.
Мы все живем в общем мире. Он называется Земля. В этом нашем мире стало неуютно. Включаешь телевизор, и там, захлебываясь от восторга, диктор рассказывает о новых военных самолетах, кораблях на русском, английском и других языках. Опять наступила эпоха варварства, эпоха силы. Демократия отступает.
Вспоминаются 90-е годы. Тогда всем нам казалось и вам, и нам, что мы вступили в безопасный мир. Я помню диалоги Горбачева с Далай-Ламой о будущем, о конце истории. Сегодня всё это кажется красивой сказкой. Теперь мы свидетели новой схватки добра и зла. Свидетели и участники.
Что может искусство? Цель искусства — накапливать человека в человеке. Но когда я была на войне в Афганистане и теперь, когда разговаривала в Украине с беженцами из Донбасса, я слышала, как быстро слетает с человека культура и выползает чудовище, обнажается зверь.
Но я пишу, продолжаю писать. Пишу, как учили меня мои учителя, белорусские писатели Алесь Адамович и Василь Быков, которых в этот день я хотела бы вспомнить с благодарностью. Как учила моя украинская бабушка, которая в детстве читала мне "Кобзаря" Тараса Шевченко наизусть. Пишу. Зачем? Меня называют писателем катастроф. Это неправда. Я всё время ищу слова любви. Ненависть нас не спасет. Нас спасет только любовь, я надеюсь.
На прощание я хотела бы, чтобы в этом прекрасном зале прозвучала белорусская речь, речь моего народа. У адной беларускай вёсачцы старая жанчына праводзіла мяне словамі: "Хутка мы разыйдземся з табой у розныя бакі. Дзякуй табе, што ты паслухала мяне і панясеш маю больку людзям. Прашу цябе: калі пойдзеш — агляніся на маю хатку. Агляніся не адзін, а два разы. Другі раз чалавек аглядаецца не па чужынцы, а ўжо з сэрцам".
Я хочу поблагодарить вас за ваше сердце, за то, что вы услышали нашу боль.
